Белорусский проспект «Вашингтон Кэпиталз» Илья Протас рассказал, с какими трудностями он столкнулся в Северной Америке.
— Я задавал этот вопрос другим ребятам, и ответы всегда очень разные — иногда даже о простых вещах, о которых я бы и не подумал. Но что было для тебя самым трудным моментом в Северной Америке? Была ли ситуация, когда ты думал: «Уф, как же это тяжело»?
— Да, самое тяжёлое — это начало моей юниорской карьеры в Де-Мойне, первые два месяца [в USHL]. Особенно первый месяц. Я приехал туда в конце августа, а моя семья и семья брата ещё были в Витебске, в Беларуси. Я был один в США — всё новое: менталитет, язык. Я не говорил по-английски. Ну, чуть-чуть понимал, но точно не так, как сейчас. Было сложно из-за разницы во времени — даже позвонить не мог. Не знал, что делать: не знаешь людей, у которых живёшь, не знаешь язык. Просто сидишь в комнате. Это было тяжело, особенно потому что я очень близок со своей семьёй. Да, было непросто. Но когда брат приехал, стало легче — постоянно с ним разговаривал, он всегда помогал. И находиться в одном часовом поясе стало проще.
— После того, как ты прошёл через всё это, у тебя появилась уверенность в себе в Де-Мойне?
— О, да, конечно. Особенно на льду. Начало сезона у меня было неудачное, потому что я был не в своей тарелке.
— В мыслях был где-то далеко?
— Да, да. Всё думал о доме. Плюс играл плохо и мало. Меня выпускали на три минуты — был 13-м нападающим. И я думал: может, поехать домой? Может, меня выгонят? Такие мысли крутились в голове. Семья далеко... Было тяжело. Но когда прошёл через это, пришла уверенность. Я начал подниматься в составе: третье звено, второе, а к середине сезона уже играл в первом. Это дало мне уверенность, начал набирать очки, начал общаться с клубами НХЛ. Это действительно помогает. А в конце сезона оглядываешься и думаешь: «Да, было тяжело, но круто, что я это преодолел», — цитирует Илью Протаса RMNB.
