Тренер минского «Динамо» Андрей Мезин вспомнил о главных событиях в своей игровой карьере.
— Андрей, встать на ворота — это было ваше желание или тренерское решение?
— В детстве мы всегда проводили время на улице и играли в разные игры, в том числе и в футбол. Поскольку мой папа был футбольным вратарем, я тоже всегда становился на ворота, тем более у меня хорошо получалось, и многие это отмечали. Поэтому, когда начал заниматься хоккеем, я четко знал, на какой позиции я хочу играть — только на воротах.
Но, кстати, и в футболе, и в хоккее из меня мог получится хороший полевой игрок, но я выбрал быть вратарем. Помню, как мне впервые выдали вратарскую форму, я был на седьмом небе от счастья, так мне этого хотелось.
Но в хоккее я оказался случайно. Раньше зимой на стадионах всегда заливали лед, и мы с родителями приходили туда. Но однажды на каток со своим отцом пришел парень нашего возраста, который уже занимался хоккеем. Я, как обычно, защищал ворота и сыграл эту игру очень удачно. После к моим родителям подошел отец этого мальчика и посоветовал меня тоже записать на хоккей в команду «Металлург-Челябинск» местного металлургического комбината. Мне тогда было шесть лет, и, как оказалось, ребят такого возраста туда еще не набирали, но мама договорилась с тренером и меня взяли.
Шестилеток в команде было только двое: я — вратарь, и еще один мальчишка — нападающий. Мы тренировались с игроками на два-три года старше нас.
В этом есть как плюсы, так и минусы. Да, я научился хорошо кататься, но когда набрали ребят моего возраста и начались с ними первые игры, мне было скучно, потому что в плане мастерства я был на голову выше их. Они еле катались, а я на фоне их выглядел настоящим профессионалом. Здесь важно не потерять интерес или не поймать «звездную болезнь».
Это, кстати, сыграло и со мной злую шутку. Меня забрали играть в команду «Трактор», где я тоже катался гораздо лучше других вратарей, поэтому в какой-то момент я позволил себе расслабиться: не выкладывался по полной на тренировках, мог даже пропустить занятие.
И в один прекрасный день я понял, что уже не первый, а третий вратарь. В итоге мне снова пришлось доказывать, что я заслуживаю лидерскую позицию. Хорошо, что я вовремя это понял, некоторые так заканчивают с хоккеем.
— Вратарь играет в команде очень большую роль, но при этом на него возложена и большая ответственность. Каково это играть под таким давлением?
— Да, это очень большая ответственность, но самые сложные задачи ставил перед собой я сам. Для меня было важно не подвести партнеров по команде, выигрывать в каждом матче и быть лучше вратаря соперников.
Зато, когда у тебя все получается, ты зарабатываешь не только благодарность партнеров за победы, но и их доверие, поддержку. Но это надо заслужить.
Например, когда я только начинал профессионально играть в Новополоцке, было сложно, ребята постарше критиковали меня. Тут главное — не испугаться и не сломаться.
В итоге я пришел к выводу: вратарь должен полностью выкладываться на тренировках, больше играть и меньше думать про критику и давление, тогда в принципе и уверенности будет больше.
— Насколько мне известно, у вас были особые приготовления к игре, например, вы целый день могли ни с кем не разговаривать, это правда?
— Это действительно так. Когда мне было 22-23 года, мы поехали со сборной на соревнования в Австрию, один из спонсоров команды посоветовал мне в день матча не смотреть никому в глаза, чтобы не сглазили. Сначала я не воспринял это всерьез, но он убедил меня, что в этом есть смысл.
Я стал рассуждать, что в глаза я смотрю, когда с кем-нибудь разговариваю, значит, мне просто нужно ни с кем ни общаться в день игры. Конечно, если у меня спрашивали что-то важное, я отвечал, но очень коротко — да или нет. Потом я словил себя на мысли, что мне это даже помогает лучше сфокусироваться и настроиться на игру.
А еще я никогда во время игры не слушал, что кричат с трибун, чтобы не отвлекаться и не терять концентрацию.
Других особенных ритуалов у меня не было, хотя нет, клюшку перед игрой я всегда ставил в определенное место. (Улыбается)
— А как вы расслаблялись после игр?
— После игры чаще всего отправлялся домой отдыхать, правда уснуть не всегда удавалось. Организм долго отходил от волнения и адреналина, а в голове я прокручивал прошедший матч, особенно после поражения.
— В Беларуси вы один из самых титулованных вратарей сборной команды — рекордсмен по количеству проведенных матчей, единственный вратарь, который заработал бомбардирские баллы, а еще самый возрастной вратарь, когда-либо выходивший на лед за сборную Беларуси (39 лет). Что для вас значит быть обладателем всех этих статусов или вы на них не обращаете внимание?
— Я в курсе этих титулов, но сам лично статистику не веду.
Помню, в 2014 году Джеф Платт (белорусский и канадский хоккеист — прим.) рассказал мне, что я вхожу в тройку лидеров вратарей национальных сборных по количеству времени, проведенном на льду на Чемпионатах мира. Первое место по этому показателю занимает легендарный Владислав Третьяк. Кстати, этот показатель гораздо лучше, чем количество проведенных матчей.
Понятное дело, мне приятно быть обладателем всех этих титулов, каждому хочется оставить свой след. Но у нас командная игра, поэтому без моих партнеров по команде у меня ничего не получилось бы.
Знаете, в 2009 году на Чемпионате мира меня признали лучшим вратарем турнира по обеим версиям (директората и журналистов). Но в четвертьфинале мы обидно проиграли команде России, хотя у нас был очень хороший шанс на победу. Я очень расстроился, хотя и был признан лучшим. Не раздумывая отдал бы все эти титулы, только чтобы мы взяли тогда медаль.
— Многие считают, что для вратаря важны габариты, вас даже при росте в 181 сантиметр габаритным назвать сложно. Но это абсолютно не помешало вам построить успешную карьеру и заработать среди болельщиков прозвище «Скала». В чем секрет вашего успеха?
— В наше время особо не было тренеров вратарей, поэтому я просто смотрел, что делают другие, и анализировал, что из этого я могу применить для себя. Тогда я пришел к выводу: если мне не хватает габаритов, то я должен кататься лучше остальных, быть быстрее.
К тому же я всегда отличался хорошей реакцией, интуицией и чтением игры. Большую роль играет и хорошая физическая форма.
Что касается габаритов вратарей, то я не сказал бы, что большим голкиперам гораздо легче. В некоторых моментах им даже сложнее, потому что они прикладывают больше усилий, чтобы перемещаться. Реакция у них тоже может быть не такая быстрая.
Вратарь в первую очередь должен знать свои сильные стороны, чтобы грамотно нивелировать слабые.
— Обратила внимание, что у вас всегда был расписан шлем и для каждой команды наносилось свое особенное изображение, что для вас это значило?
— Мне всегда нравилась хоккейная вратарская форма, наверное, еще и поэтому я захотел стать вратарем. Раньше у нас не было больших возможностей, что выдали в команде, в том и играли, а когда я попал в Штаты, у меня разбежались глаза. Я даже взял себе из экипировки не то, в чем мне было бы удобно играть, а самое красивое. (Смеется)
Там же мне подарили уже расписанный шлем. Это было очень красиво. Когда вернулся в Беларусь, я попросил разукрасить мне шлем, но у нас этим никто не занимался, поэтому приходилось отправлять шлем на роспись в Европу. Старался делать так, чтобы шлем подходил под логотип и цвета клуба, но у меня были и нейтральные шлемы.
Некоторые татуировки наносят на тело, а я наносил рисунки на шлем.
— Завершив карьеру профессионального игрока вы заняли место на тренерском мостике, то есть по сути остались не просто в спорте, а в хоккее. Не было ли у вас мыслей найти себя в другой сфере, абсолютно не связанной со спортом?
— Если честно, даже мыслей таких не было, я всю жизнь посвятил хоккею.
А куда еще я мог пойти? Хорошо, допустим, в бизнес. Там такие волки работают, что мне однозначно в бизнесе не место. Да и хочется не просто зарабатывать деньги, а получать удовольствие от работы, быть полезным другим. Поэтому я искренне благодарен, что мне дали возможность проявить себя в роли тренера.
Если начать все сначала, то я, наверное, мог заниматься футболом. В творчестве я вряд ли нашел бы себя: я не художник, не певец, мне вообще медведь на ухо в детстве наступил. (Улыбается)
Когда я закончил школу, передо мной встал выбор: продолжать играть дальше в хоккей или поступить в институт. Тогда я прислушался к совету мамы и поступил в Челябинский политехнический институт.
Там я продолжал играть за команду института, мы даже стали чемпионами области. Но потом поступило предложение из Новополоцка от тренера Перегудова Юрия Михайловича приехать на предсезонные сборы, по окончанию которых я прошел в состав. Но я вернулся в Челябинск и решил продолжить учебу. Через месяц после этого он сам прилетел в Челябинск и уговорил мою маму, чтобы я начал профессиональную карьеру.
Институт пришлось бросить после первого курса. Правда, мне предлагали перевестись в политехнический университет в Новополоцке, но я отказался. В итоге я служил в армии и играл в хоккей. Позднее я получил высшее образование.
— А что сложнее: самому играть за команду или следить за игрой в качестве тренера?
— Как по мне, сложнее быть тренером. Когда играет команда, переживаешь гораздо больше, чем когда играешь сам.
— Хотелось бы еще выйти на лед как игрок?
— Меня не раз звали в любительские команды, но я уже наигрался. Более того, травмы дают о себе знать.
Скорее на это повлияло одно мое неправильно решение, которое убило во мне желание выходить на лед. Это было в 2014 году, когда в Минске проходил Чемпионат мира по хоккею. Я не планировал в нем участвовать, потому что у нас родился сын с патологией и ему требовалась серьезная операция, сроки ее проведения как раз выпадали на начало чемпионата.
Но к нам домой приехал главный тренер национальной сборной и убедил мою супругу в том, что это домашний чемпионат мира и на меня рассчитывают. В итоге им удалось меня уговорить.Первая игра у нас была 9 мая против американцев, а это единственная команда, у которой я никогда не выигрывал. В тот момент я думал, что у меня хватит сил со всем справиться. Но операцию сына перенесли как раз на этот день.
Весь матч я ждал от супруги новостей о сыне, хотя старался целиком погрузиться в игру, но что-то было не так. В итоге мы проиграли 1:6. После матча жена позвонила вся в слезах, рассказала, как сына забирали на операцию и как он от нее отходил, в тот момент я понял, что я должен был быть с ним рядом. Это была моя последняя игра.
— Вы работаете с профессиональными командами и уже со сформированными игроками, не было ли мысли и желания делиться своим опытом с юными вратарями?
— Это совершенно разная специфика работы. Одно дело давать техническую базу с нуля и совершенно другое — выводить вратаря на новый, более высокий уровень. Поэтому больше по душе работать с уже состоявшимися игроками.
Хотя я понимаю, что юным вратарям хотелось бы со мною поработать. Я и сам когда-то восхищался Владиславом Третьяком, для меня было важно просто увидеть его, а если бы он вышел к нам на лед, я, наверное, с ума сошел бы от радости. (Улыбается)
— Многие родители (и это касается не только спорта) против того, чтобы их дети шли по родительским стопам. Если бы ваш сын решил стать хоккейным вратарем, вы бы его поддержали?
— Сейчас он занимается футболом. Но если бы он сказал, что мечтает стать хоккейным вратарем, я бы его, конечно же, поддержал. Но, к сожалению, он мне так не говорил. А заставлять я его точно не буду, ребенок должен выбирать то, что ему нравится.
— Какой у вас самый памятный за карьеру матч, а о каком предпочли бы забыть?
— Хороших матчей было много, так же, как и неудачных. Наверное, самая памятная игра случилась на Олимпиаде, когда мы обыграли шведов. Потом я узнал, что половина страны не спала, смотрела эту игру, а потом люди вышли на улицу. Ради таких моментов и стоит жить. Одним из самых обидных считаю матч против России в четвертьфинале Чемпионата мира в 2009 году, когда мы проиграли, а шансы на победу у нас были неплохие.
— Как считаете, за профессиональную карьеру вам удалось полностью раскрыться или что-то осталось из недостигнутого, но очень желаемого? И какие цели вы ставите теперь перед собой сейчас?
— Если отмотать время назад, я бы согласился поехать играть в НХЛ, когда меня приглашали. Два года подряд меня туда звал Глен Хэнлон (бывший канадский хоккеист, экс-главный тренер ХК «Динамо-Минск» и сборной Беларуси по хоккею — прим.), но я по разным причинам отказывался.
А еще я не позволял бы себе лениться в тренировочном плане, сейчас я бы немного иначе выстроил работу и поменял некоторые моменты в процессе своей подготовки.
Что касается планов на будущее. Когда я только начинал тренерскую карьеру, я мечтал стать главным тренером. Сейчас я об этом не думаю, хотя не исключаю, что вернусь к этой теме в будущем. Пока же для меня важно приносить как можно больше пользы нашим вратарям и команде «Динамо», с которой я работаю, — цитирует Мезина Sputnik.
