Спортивный директор ФХБ Владимир Бережков считает, что удачный ЧМ-2019 стал топовым событием для белорусского хоккея.
«С моей точки зрения, это чемпионат мира в первом дивизионе, то, что мы сумели выполнить задачу. Она была крайне непростой и тяжелой. Хоккеистов новых не добавилось, а, наоборот, убавилось. По сути дела, на чемпионате мира в Казахстане играло четыре или пять равных по силе команд. Задача занять второе место в первом дивизионе гораздо сложнее, нежели занять 14-е место в элите. Там нужно выиграть один матч у равного соперника, а здесь нужно победить, как минимум, трех или четырех равных. И те, кто видел эти матчи, заметили, что даже литовцы, которые обыграли корейцев, потрепали нервы и казахам, и вели в матче с нами со счетом 2:0. И я уже не говорю про словенцев и венгров.
А Казахстан – вообще отдельная категория. Это команда, которая просто была сильнее нас по классу, учитывая то, что у них столько ассимилированных американцев, канадцев и есть еще швед. И мы сумели сыграть с этой сборной вничью, а остальные матчи выиграть. Да, была ситуация с корейцами, которая, может быть, смазала общее впечатление. Рене Фазел, со слов Сергея Гончарова (заместитель председателя ФХБ – прим), с которым [он вместе] смотрел хоккей, сказал: если бы белорусам нужна была победа кровь из носу, то матч складывался бы по-другому, и белорусы, безусловно, победили бы. Это с его точки зрения. С моей тоже.
Даже после такой тяжелой игры с Казахстаном мы бы, думаю, с корейцами сыграли бы иначе. Это не значит, что настраивались на них плохо, были вальяжными, недооценили или еще что-то. Просто уже были морально выхолощены. Ты добежал до финиша, упал, выдохнул и, собственно говоря, сам себе скомандовал, что достиг цели. А когда на завтра встаешь, и тебе говорят, что нужно еще пробежать участок, то ты, конечно, его пробежишь. Может, даже пробежишь красиво, но с полной самоотдачей этого не сделаешь и не задействуешь резервы своего организма. Хотя сборная Кореи – это тоже сильная команда, которая играла в дивизионе А. Выходила туда, обыгрывая, в том числе, сборную Казахстана. Для меня чемпионат мира событие №1 и достижение, которым можно гордиться.
Сидоренко - это была креатура Геннадия Геннадьевича. Он инициировал назначение Сидоренко и к моменту моего прихода в федерацию ее уже согласовал, как я понимаю, на самом верху. Геннадий Геннадьевич не делится со мной вопросами согласования, через кого, с кем, как и так далее. Я только услышал, что кандидатура согласована и ее провели через исполком, который проголосовал, по-моему, опросным листом, и я был поставлен перед фактом.
На тот момент это была очень рискованная затея, но Савилов угадал. Год назад у меня было больше сомнений насчет того, что это эффективный шаг, но потом, когда я видел, как Андрей Михайлович работает, все больше убеждался в том, что на его месте так не работал бы никто. Вплоть до утверждения на динамовский пост он практически не вылазил из командировок. Объездил всю Беларусь, посещал все ключевые матчи, смотрел игроков и очень быстро разобрался who is who. Экстралигу он знал буквально наизусть и с закрытыми глазами мог рассказать, кто с какого хвата бросает, как бежит и так далее. То же самое касается ближнего зарубежья. Он смотрел матчи КХЛ, ВХЛ и хорошо ориентировался в кандидатах для сборной.
Ну а дальше с «Динамо» я бы не хотел комментировать, хотя, с моей точки зрения, команда, которая не прошла предсезонку, и с той базой, которая досталась – с массой травмированных и неподготовленных игроков – Сидоренко было очень трудно решить задачу пожарного. По сути дела, он выступил в роли камикадзе. У него была непосильная задача вытащить из болота этого бегемота.
Он мог отказаться от работы в «Динамо» и просто сосредоточиться на сборной, как того хотела федерация? Нет, я бы не сказал, что федерация хотела так. С точки зрения федерации это было технологичное решение. Я, например, четко понимал, что с задачей вытащить бегемота не справится никто. Только старик Хаттабыч. Потому что некем было играть. Можно вытянуть два или три матча, но такой большой отрезок… Поэтому ставилась технологичная задача: подготовиться к следующему сезону и к чемпионату мира.
Да, была опасность негативного фона: главный тренер сборной подходит к чемпионату мира с такой неудачей в КХЛ. Но когда мы разговаривали с Андреем Михайловичем, он прекрасно отдавал себе отчет, куда идет. И, собственно говоря, не питал никаких иллюзий. Я ему тогда сказал: «Андрей, твой результат – это чемпионат мира. До него тебя никто не снимет. Но как чемпионат отыграешь, так и будет». Он понимал, и шел на «Динамо» осознанно, опять же, принимая вызов. Тем не менее, у него был вариант отказаться от «Динамо». Он сам хотел.
На этом ЧМ белорусы могли играть только так и никак иначе? Да, именно так и никак иначе. Ведь что показала знаменитая суперсерия из трех матчей в конце сезона? То, что все одинаковые. У нас нет хоккеистов, которые на голову выше других. Хоккеисты «Динамо» из третьего или четвертого звена тождественны хоккеистам первого звена из Экстралиги. Да, есть игроки выше классом – те же Андрей Костицын, Андрей Стась, Ник Бэйлен и Джефф Плэтт. Забегая вперед, скажу, что на чемпионате мира у нас было всего лишь два игрока другого качества. Два других, как я их называл – Бэйлен и Плэтт. Все остальные были равны. Они сделаны из одного теста. Точно такие же, как и венгры, словенцы и даже литовцы.
Помните, как сказал Савилов? Два броска Каспарайтиса от дальней синей линии, обыгрыш Зубруса один в один – и мы ничего не сможем сделать… После игры с Литвой Китаров спрашивал: «Геннадий Геннадьевич, вы что, в воду смотрели? Как вы все это предсказали?» Оно же так и было. Еле выкарабкались. У нас нет звезд, у нас некому решать, и нет тех людей, которые выйдут и за пять минут все перевернут. Мы можем только зубами, волей, командной дисциплиной и настроенностью. И это то, что удалось создать Андрею Михайловичу и всему тренерскому штабу.
Такой атмосферы, которая была в команде, не помню. А я же много работал со сборной, начиная с 1994 года, когда с самых низов поднимались. Я прекрасно помню каждую команду и могу назвать лидеров. Помню атмосферу, у меня все перед глазами. Там были звезды. На лед могли выйти Бекбулатов, Скабелка, Андриевский и решить. Но в Эйндховене в 1996-м при том же Сидоренко у нас не было команды. После этого случилось известное письмо 23-х. Сейчас же совершенно обратная ситуация: у нас нет звезд, но есть выдающаяся по сплочению команда. Мы чувствовали друг друга хорошо, чувствовали, кто чем дышит, смотрели друг другу в глаза, и нечего было прятать за пазухой. Все прекрасно понимали, кто рядом и что мы все из одного теста.
Большим открытием для меня стал Саша Китаров. Он как капитан совершенно потрясающий – без тренера собирал ребят и разговаривал с ними. Слышал истории последнего времени, когда команде выдавали какой-то мерч, но все ходили, кто как хотел. Была не команда, а банда. Из-за того, что мы в этом году выступали в дивизионе 1, с мерчем возникла напряженка. Мы выдали ребятам все, что у нас было. Причем в последний момент, потому что не могли полностью обеспечить всех кандидатов сборной, и выдали только тем, кто был в Казахстане и был в заявке. И все ходили в одинаковом: или все в белых майках, или все в черных. Было видно, что это команда, что это сплоченный коллектив. И это работа капитана.
Саша Китаров проявил себя здесь очень хорошо. Для него это была ступень и новая ипостась, с которой он очень хорошо справился. Причем как хоккеист на фоне других Саша ничуть не выделялся. Что такое у нас определения капитана? Это тот, кто играет лучше остальных, кто может показать на собственном примере. Здесь же Китаров добился уважения совершенно другим – своими человеческими качествами, характером и отношением к делу.
Когда я узнал, что вице-капитаном выбрали Олега Евенко, то был удивлен. Не потому, что плохо к нему отношусь. Это человек с интеллектом, хорошо развит и с ним приятно поговорить, но как хоккеист тоже не является лидером. Однако показал себя очень серьезным заводилой, пользовался авторитетом у хоккеистов, его слушали.
И я не говорю про Бэйлена и Плэтта. Это отдельная история. Мы прекрасно понимали, что без хоккеистов-лидеров нам вообще нечего делать. Если бы не Джефф и Ник, достижение спортивного результата было бы весьма сомнительным, учитывая всю обстановку. Надо отдать должное Андрею Михайловичу, который постоянно в течение сезона встречался с ними. Приезжал в Минск «Йокерит» – Андрей Михайлович разговаривает с Плэттом, прилетает Челябинск с Бэйленом – то же самое. И эту работу он выполнил на 100 процентов. Но, естественно, этого мало. Мы понимали, что такие хоккеисты должны быть чем-то мотивированы. Им нужно что-то пообещать. Я не боюсь сказать, что были случаи, когда паспортизированные игроки ставили определенные условия.
Райдер. Например, семья из пяти человек должна приехать на чемпионат мира за счет федерации. Понятно, что первый дивизион – это тяжелая история. Мы не получаем за него денег, а несем только расходы, и не можем позволить никаких райдеров. Можем пообещать, только как в фильме «Горячий снег», спасибо за подбитые танки. Больше ничего. У меня плохо с английским, не очень хорошо разговариваю на нем, но, тем не менее, я долго готовился к общению с Плэттом и Бэйленом. Я готовил речь о том, чтобы они приехали. Аргументов приводить не буду. Все-таки это немного интимная история.
Их не пришлось уговаривать. Все речевые конструкции, которые я придумал и построил, мне абсолютно не пригодилось. Ребята просто сказали: «Да, я приеду». Плэтт сказал, что подготовится сам, приедет за неделю и у него лишь одно условие: хочу уехать с последнего матча, если гарантированно займем второе место. Хотя я слышал много негатива, разговаривал с людьми с очень громкими из мирового хоккея, которые мне говорили, что Джефф нам не помощник – это уже отыгранное.
Никакого гонорара не пришлось заплатить. Это был первый случай в моей истории, когда перед чемпионатом мира никто не поставил никаких условий. Обычно это делает капитан, который спрашивает: «Сколько вы нам заплатите за решение задачи?» Этого [сейчас] не было. У нас нет денег, которые смогли бы послужить мотивацией для игроков. Ни для Бэйлена, ни для Плэтта, ни для тех, кто играет за «Динамо».
Почему они согласились сыграть в первом дивизионе, когда раньше приезжали не систематически и не всегда играли в элите? Вы наверняка смотрели «Матч-поинт». Мяч, попав в край теннисной сетки, может упасть как в одну сторону, так и в другую. На этом чемпионате мира могла случиться ситуация, когда, условно говоря, мы бы проиграли казахам в основное время. Легко. Могла случиться ситуация, что мы бы не выскреблись из-под литовцев, и тогда был бы вообще позор. Вселенский. Начали бы с поражения и неизвестно, чем бы все закончилось.
Я не могу сказать, что есть одна причина. Если бы Плэтт на олимпийской квалификации в 2016-м забил бы в пустые ворота [словенцам], и мы бы вышли на Олимпиаду, было бы прежнее руководство федерации и ничего бы не изменилось. А сейчас так сложилось, что мы просто победили. Может, звезды сошлись, может, люди. Я почему-то верю, что ничего на земле не происходит просто так. В каждом из нас есть Господь Бог, есть карма и кармические долги. И, видимо, что-то вернулось за прежнее. Просто так сошлось, что они [Плэтт и Бэйлен] смогли. Возможно, некоторые из игроков, которые не смогли приехать, здесь все бы испортили – всю атмосферу, и тогда бы вообще ничего не получилось. Это тот случай, когда не было бы счастья, да несчастье помогло.
Не знаю ни одного хоккеиста сборной, который был бы чем-то недоволен. Была единственная негативная ситуация, но вы поймете, что за она. В сравнении с предыдущими – это вообще ноль. Началось с того, что мы приехали в пять часов утра в Нур-Султан, перед этим на борту самолета нам принесли ночной ужин. Приезжаем в отель, размещаемся, и все сразу идут спать. Тут ко мне подходит Плэтт и говорит: «Это серьезная ошибка. Команда должна сейчас поесть. И если такая ошибка повторится, то она будет последней». Это прозвучало как угроза. У меня плохой английский, но я понял все прекрасно.
Вспомнил ситуацию с Поковичем, когда мы работали с ним в «Динамо». Мы точно так же прилетали в какой-нибудь Нижнекамск или Ханты-Мансийск под утро, и Покович настаивал на том, чтобы команда ужинала. Вы можете себе представить ужин в пять утра, когда хочется спать? Я ему говорил: «Любо, никто не ест! Сходи и посмотри. Сердце кровью обливается! Мне жалко этих денег!» Мы накрываем стол, а в лучшем случае приходят Эллисон, Бэйлен, поедят немного каши и уйдут. Все остальное нетронуто. Но Покович говорил, что даже если один человек придет, будет хорошо. Я с ним тогда спорил, а потом еще советовался с Крикуновым, с другими тренерами. И они говорили, что у них точно такая же ситуация. Почему-то канадцам и американцам перед тем, как лечь спать, нужно обязательно поесть. Если не поедят, плохо спят. Ту историю с Поковичем я давно забыл, и здесь, в Нур-Султане, мы стол не накрыли. А потом у нас было сверхобильное питание, и мы еще за свой счет дозаказывали снеки, чтобы есть перед сном, по просьбе Плэтта. И для меня было удивительно, что все больше и больше игроков приходило на эти снеки. Сначала три, потом четыре, а потом больше и больше, хотя и не скажу, что вся команда.
Я просто хотел сказать, что это был первый и последний конфликт. Конечно, Плэтту можно было сказать, мол, ах, раз так, то и езжай. Но это сделать легче всего. Ты сам вместо него сможешь выйти на лед? У тебя есть другие, кем можешь заменить? Тебе нужен результат. Но, кроме того, нужно подумать, может, ты действительно ошибся. Может, он прав, и команда действительно должна была поесть. Да, ты выбросил какую-нибудь тысячу долларов, но ты сохранил микроклимат, здоровье и настроение. И потом мы общались с Плэттом, даже затрагивали эту тему, и я напоминал, с чего начали, но он говорил: «Окей, мне все нравится».
После матча с Казахстаном я подошел к нему и сказал: «Джефф, спасибо! Я помню, о чем обещал тебе, если мы гарантируем выход в элиту. Скажи, на какой рейс тебе взять билет». А он ответил: «Я хочу доиграть до конца». И это лишний раз говорит о том, что к матчу с корейцем он подходил серьезно.
Я вполне допускаю ситуацию, что нам всем дали бы ногой под зад, если бы мы провалили этот чемпионат. И это было бы справедливо. Почему дали предыдущим, а нам нет? Практически всех наших предшественников – и уважаемых мной Семена Борисовича Шапиро, и Игоря Анатольевича Рачковского – отправили в отставку после спортивных провалов», - отметил Бережков, сообщает by.tribuna.com.
