Легенда «Химика» Юрий Морозов рассказал о том, как оказался в Австрии.
«Квартиру мне Эпштейн пробил на Бабушкинской отличную, трехкомнатную. В элитном доме химиков. А дача под Бронницами, шесть соточек. Два часа добирался на электричке. В Австрии работал – получал 200 долларов. Остальное шло в посольство. На всем экономил. Положен был по контракту обед в гостинице, так я договорился, чтоб деньгами отдавали. Потому что за углом в два раза дешевле кушал. Как-то скопил на "Москвич"-412. Тут же продал, что-то наварив.
Первая «Волга» появилась, когда горьковское "Торпедо" тренировал. Заняли четвертое место. Дали белую "Волгу". Для Горького четвертое праздником было – завод даже медали изготовил, вручили каждому. Но при всем хорошем отношении я остался для этого города чужим. Вот эпизод: только принял команду и случайно услышал, как знаменитый Скворцов говорит ребятам: "Вот это настоящий тренер!" А на четвертый сезон спад. Идут хоккеисты по коридору, я чуть сзади. Но слышу, как переговариваются. Тот же Скворцов произносит: "Не тренер у нас, а г…о!"
Горький за четвертое место отблагодарил достойно. А с "Химиком" я как игрок дважды брал бронзу. Получали дополнительную зарплату. Кто в первой сборной играл, имел рублей 300. А мы – 220. Кому-то вручили маленький приемник ВЭФ. По тем временам – подарок серьезный. Кстати, раньше специального спортивного питания не было, а сейчас если нужно спортивное питание Екатеринбург купить, то нет никаких проблем и это здорово.
Было ли желание остаться в Австрии? Да вы что! Я был без семьи. Тогда многих тормознули из-за истории с советским невозвращенцем. Мне 32 года, играть да играть. Но в Советском Союзе из спорта выпроваживали. Я стал участником размена: лучшего горнолыжника Австрии забрали в Союз, а взамен отправили меня. Жить в Австрии – мучение для русского человека. Да точно говорю – мучение! Сидим за столом после матча. Рядом хоккеисты с женами. Я пиво выпил, а шницель есть не стал, отодвинул. Все жены смотрят: неужели не буду?
Одна не выдержала, спросила – я отвечаю: не хочу. Остыл уж. Так они, как звери, на него накинулись, расхватали по кусочку. Ничего себе, думаю, центр Европы. И каждый за себя расплачивается. Час сидим, час едим и час расплачиваемся. Потом узнали, что в советском посольстве "Столичная" в два раза дешевле. Меня осаждали, хоть водку и не пьют: "Юрий, купи!" Дашь бутылку, пусть знают русских. И мне с ними жить?
Как-то на турнир приехали Рагулин, Фирсов и Яшин. Так их поселили в крохотную комнатку вроде купе. Наши посольские тоже отличились – нет бы водочку, так привезли им два ящика пива и ящик кальвадоса. Редчайшей гадости. Фирсов достал пакет воблы, килограмма три. Ощипывал, как артист, – за секунду. Протягивал Льву Ивановичу чистенькую. До 5 утра с ними сидел, потом уехал. Через несколько часов возвращаюсь – Рагулин спит, Фирсов и Лев Иваныч сидят за столом, будто не ложились. Абсолютно трезвые!
Яшин на меня смотрит: "Мороз, ты советский человек? Как мог в центре капитализма нас бросить? Мы тебя не прощаем!" Шутил, но сразу не поймешь. Потом просит: "Юр, поменять бы рубли на шиллинги". На Мексика-плац любую валюту мира меняли. Иду и думаю – Лев Иванович Яшин, мировая звезда, вынужден украдкой менять деньги…», - цитирует Морозова «Спорт-Экспресс».
