Легенда «Химика» Юрий Морозов признался, что его хотели увести из воскресенского клуба.
«В 2003 году сижу с друзьями, Рагулиным и Эдиком Ивановым, на матче ЦСКА. Игра такая – хоть плачь. Поворачиваюсь к Рагулину: "Саш, ты в этот хоккей сыграл бы?" Он взглянул: "В такой? Не-а, не сыграл бы…" Тут Эдик вмешался: "А что в него играть-то? Вот я бы – легко!"
У Эдика вся игра – сила, жесткость. Он где угодно борьбу найдет. А Рагулин привык к хоккею интеллектуальному. Между прочим, это мы в Воскресенске первыми стали и атаковать впятером, и защищаться.
Первым стал ложиться под шайбу наш Толя Ватутин. Подсмотрел у канадского защитника в 56-м. Но боль страшная, защиты на теле почти никакой. Играем с Горьким, мне шайбой в голеностоп! Матчи спаренные – чтоб назавтра выйти, я вместо холода рану горчичниками обложил, всю сжег. А вскоре уже в глаз шайбой закатали.
Как-то Сеглин судил – так выгнал меня с площадки. Чтоб я на льду сознание не потерял. Плечо вылетало. Боль ни с чем не сравнить. Я зубы сжал, разок сам себе вправил. А оно снова вылетает! Тогда мне понадобилось эллиптический тренажер купить, хорошая штука, мне очень помогла.
В 56-м Сологубова почти обыграл – не знаю, куда он мне дал. Но отключился я от самого удара, а не от падения на лед. Очухался в раздевалке, надо мной лицо Эпштейна. Я отбросил перчатку: "Больше в ваш хоккей, Николай Семеныч, играть не буду!" – "Да ладно тебе, Мороз…"
В Сологубове и метра восьмидесяти не было. А силы невероятной. В последние годы работал сторожем в высотном доме. Встречались: "Юр, бутылочку купи…" Сидим, разговариваем. За ветеранов его возили. Играть он не играл, людям Сологубова достаточно было увидеть. Махнет рюмочку перед игрой: "Ну ладно, ребята. Настроились! Вперед!"
Я вот цену хлебушку знаю. А вкуса икры не представляю. Не пробовал. Мне и не надо, была бы картошечка да борщ. За границей окажемся у шведского стола, ребята смеются: "Мороз, ты торты не ешь, двигай его к нам…" Вот пил только сухое вино. Ребята посмеивались, но все равно собирались почему-то вокруг меня. Прежде играли раз в неделю, по воскресеньям. А в понедельник встречались в Центральных банях.
Рагулина у нас все хотели в ЦСКА увести. Так, чтоб у него самого искушения не было, подошел ко мне Эпштейн: "Давай Сашку капитаном сделаем?" Ну, давайте… А Рагулин все равно ушел. Был случай, сверху хотели Никитина назначить – а Николай Семеныч отбрил: "Ничего не могу сделать, команда выбрала Морозова. Вот листочки, можете проверить". Хоть Никитин – игрок номер один для Воскресенска всех времен. Тоже на Ваганьково. 51-й участок.
Куда только не звали! Меня сначала в Ригу, потом в "Динамо". В 62-м отправился к Чернышеву на решающий разговор, дошел в Центральном Совете до второго этажа – постоял, подумал… И назад. Была, как ни смешно, верность Эпштейну.
Пашков – вообще уникум. Такой реакции не видел ни у одного вратаря мира. Как-то 0:0 с ЦСКА сыграли – те не знали, куда Пашкову бросать. И комментатор один из лучших. Но характер уж очень индивидуальный… Мы в одном доме живем», - цитирует Морозова «Спорт-Экспресс».
