«Хоккей живет атакой». Часть первая.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ИЩУ СЕБЯ.


...Все в этот день было у меня необычно. Впервые за долгие годы выступлений в составе сборной СССР я приехал в лужниковский Дворец спорта не вместе с командой в автобусе, а на машине. Впервые вышел на лед, хоть и в алой фуфайке с четырьмя буквами на груди: «СССР», но без шлема и без клюшки в руках. Впервые на торжественном построении команд встал отдельно от своих товарищей, выведя их в последний раз, как капитан, на поле. Вот и пришла эта минута, о которой совершенно не думалось, когда только еще брал в руки клюшку, минута, о которой пытался не думать, когда стал зрелым спортсменом. Минута прощания с хоккеем. Тысячи людей на трибунах сейчас приветствуют нас двоих — меня и прославленного защитника сборной СССР и ЦСКА, двукратного олимпийского чемпиона, неоднократного чемпиона мира, Европы и Советского Союза, заслуженного- мастера спорта Геннадия Цыганкова. Нас двоих, а не вместе с друзьями,как это бывало после наших больших побед. Нас провожают из спорта, из большого хоккея. Произносят хорошие, добрые слова напутствия, вручают подарки...Сейчас будет перевернута еще одна страница моей биографии. Все нужно будет начинать сначала, как говорится, с чистого листа. Но прежде, чем это произойдет, я невольно вновь и вновь возвращаюсь в прошлое. И вся моя жизнь в спорте кажется мне одним, таким коротким, но прекрасным мгновением....Первое, что вспоминаю, это двор нашего дома по Тверскому-Ямскому переулку (сейчас улица Гашека), где жил в раннем детстве, и стайку мальчишек, с утра до вечера гоняющих мяч. Футбол был страстью всех ребят послевоенной Москвы. Наверное, здесь сыграла свою роль невероятная любовь к футболу взрослых, истосковавшихся по спорту за долгие годы войны. Все тогда «болели» футболом, и стар и млад. Еще не поступив в первый класс, мы уже понимали толк в этой игре, по крайней мере хорошо знали, что главное — это забить гол.Тогда же я познакомился с коньками, вернее, с одним коньком. У меня была всего одна «снегурка», не помню уже где ее раздобыл. Прикручивал конек с помощью веревки и палки к валенку и так катался. Моя мама, Мария Лукьяновна, работница табачной фабрики «Дукат»,' не могла мне в ту пору купить пару коньков. Отец, Петр Тимофеевич, слесарь по профессии, умер вскоре после войны, и мама осталась одна с нами, четырьмя мальчишками: мною, старшим братом Виктором и младшими — Александром и Анатолием.В хоккей я тогда, естественно, не играл, но «тройка» у нас уже образовалась, и я даже стал ее «капитаном». И вот что из этого получилось.

Однажды, когда Виктора по каким-то причинам не было дома, мама, уходя на работу, назначила меня старшим над Сашей и Толей. Мы вышли во двор, и «тройка» моя мгновенно распалась. Братья разбежались кто куда. Когда мама пришла на обед, то застала меня горько плачущим, а ребят не было. Бросились их искать. Анатолия нашли быстро. Он стоял около автобазы, расположенной неподалеку от дома, и разглядывал машины (когда он вырос, то стал водителем такси). Сашу же искали до позднего вечера. Я участия в этом не принимал, сидел во дворе и все время ревел.

Его нашли в отделении милиции около зоопарка. Оказалось, что Санька выскочил за ворота на улицу и решил отправиться погулять. Но заблудился, стал плакать и звать маму, и прохожие отвели его в детскую комнату милиции. Поскольку адреса своего он не знал, то там ломали голову, как же вернуть парня поскорее домой.
Забегая вперед, расскажу об участии моих братьев в спорте. Виктор и Александр никогда им не занимались, ограничившись ролью болельщиков. А Анатолий увлекся футболом и даже впоследствии играл за команду мастеров города Березники. Потом вернулся в Москву и стал работать в 20-м таксомоторном парке. Виктор сейчас трудится слесарем на фабрике «Рот Фронт», а Александр — химик-технолог.

Мне было десять лет, когда мы переехали жить на 1-ю Хорошевскую улицу (сейчас улица Куусинена). Здесь у нас во дворе образовалась неплохая футбольная команда. Тренировал нас тренер-общественник, большой энтузиаст спорта Иван Иванович Х.опилин, электрик домоуправления. Мы даже стали чемпионами Москвы среди дворовых команд. Тот финальный матч проходил на Большой спортивной арене Лужников, и мне навсегда запомнились и все его.перипетии, и круг почета, который мы потом совершили по дорожке стадиона. У меня до сих пор хранится пожелтевшая уже вырезка из газеты, где на снимке наша команда, а впереди, с призом в руках, я —капитан команды (кстати, несколько позже мы стали чемпионами столицы и по хоккею. И снова капитаном нашей команды ребята выбрали меня).

В нашем дворе жил Женя Мишаков. Да, тот самый Мишаков, который затем стал известным мастером хоккея, олимпийским чемпионом и чемпионом мира. Старше нас по возрасту, он был во дворе вожаком, заводилой по части спорта. На все руки мастер был Женя: и коробку хоккейную мог построить вместе с друзьями, и организовать заливку катка, и коньки поточить, и клюшку смастерить.

Мне очень хотелось научиться играть в хоккей. Но что делать — коньков-то нет? Наконец, мои слезы доняли маму, и она, с большим трудом выкроив деньги из семейного бюджета, купила мне «гаги» с ботинками. Надо ли говорить, что моей радости не было предела. Хотел тут же помчаться на каток и обновить подарок. Однако время было уже позднее, пришлось дожидаться утра. Но спать так и лег в обнимку со своим сокровищем.

В нашей команде, основу которой составляли старшие ребята, было и несколько малышей, которые тянулись за ними, старались им подражать. Среди них был и я. Порой в азартной игре на нашу долю доставались в основном синяки да шишки, но мы терпели. Было больно до слез, но вставали — и снова в игру. Иначе в другой раз не примут. Может, в нашем дворе я и получил первые уроки настоящей спортивной закалки.

Вообще хочу сказать, что наша улица отличалась спортивным характером. На ней выросли известные в будущем мастера — Владимир Козлов, Николай Морозов, Николай Севостьянов, Владимир Соловьев и другие. В нашей же школе № 740 учился и Владислав Третьяк, правда, он пришел в нее на восемь лет позже меня. В школе мы с ним так и не встретились. После седьмого класса я пошел работать слесарем в наше домоуправление, чтобы помочь матери в содержании семьи. Восьмой класс закончил уже в школе вечерней молодежи.

Играли мы двор на двор или дом на дом: например, была команда кирпичного и команда блочного дома. Я жил в кирпичном. Став постарше, мы выходили играть на большие пустыри, заменявшие нам футбольное поле. Конечно, мечтали .сыграть на настоящем.

А однажды произошло большое событие в нашей мальчишеской жизни. Прочитали мы объявление, что на стадионе Юных пионеров идет набор в детскую футбольную команду, и немедленно отправились туда с друзьями. После просмотра тренер сказал мне, чтобы я приходил на тренировки. Так я стал заниматься в группе тренера Н. Никитина, бывшего вратаря московского «Торпедо». Летом играл на СЮПе в футбол, а зимой продолжал играть с той же группой в хоккей с шайбой. Такой тогда был обычай.

В это время Женя Мишаков поступил учиться в ремесленное училище и стал играть за его хоккейную команду. Во время одного из матчей Мишакова приметил тренер «Трудовых резервов» Николай Федорович Кузьмин, и Женя начал выступать за юношескую сборную этого общества. Представьте: на наших глазах он получает настоящую хоккейную форму, клюшку, коньки. Мы просто умирали от зависти к Женьке и с еще большей энергией носились по самодельной своей площадке с самодельными клюшками, мечтая когда-нибудь удостоиться настоящих хоккейных доспехов.

Однажды Мишаков попросил нас сыграть за команду ремесленного училища. Его товарищей не отпустили с работы, поэтому он и обратился к нам. Мы понимали, конечно, что это нехорошо, что в спорте это называется «липой», но отказать другу не могли.

Приехали на стадион «Трудовые резервы» в Измайлово, и тут выяснилось, что Женька все перепутал, матч был назначен на другой день. А в это время здесь тренировалась мужская команда «Трудовых резервов». Кузьмин, узнав от Мишакова, кто мы такие, неожиданно предложил нам потренироваться с его подопечными. Очевидно, опытный тренер хотел узнать, чего стоят ребята из дворовой команды. Мы с радостью приняли его предложение. И хотя нам было тогда лет по 14—15 и сравниться со взрослыми мы не могли ни по силе, ни по умению, старались вовсю и даже забили несколько шайб. Видно, наша игра произвела »а тренера впечатление, потому что после тренировки он вдруг предложил нам... выступать за юношескую команду клуба. А мы ему чуть не хором:

—Форму и клюшки дадите?

Он улыбнулся:

—А как же!

Надо ли говорить, как мы этому обрадовались. Пожалуй, больше, чем самой возможности играть в клубной команде. Вскоре мы и в самом деле получили и форму, и клюшки, и мастерские, как тогда говорили, коньки. Правда, ботинки к лезвиям мне доста-лись конькобежные — низкие, с мягким носком. Когда шайба попадала по ноге, было очень больно. Но я все равно был доволен.

А вот тренироваться оказалось не очень удобно. С Хорошевки в Измайлово ездить далеко, возвращались домой поздно. Часть ребят не выдержала, отсеялась. А мы с моим другом Толей Шитиковым остались. Чтобы было сподручнее нам вместе ездить на тренировки, я с разрешения тренера перешел в старшую возрастную группу, где был Толя.

И здесь, в «Трудовых резервах», зимой мы занимались хоккеем, а летом футболом. Кстати, мне говорили, что я в футбол поначалу играл лучше, чем в хоккей. Но постепенно футбол все-таки отошел у меня на второй план, а когда мы стали играть за первую мужскую команду «Трудовых резервов», его и вовсе пришлось оставить.

В это время в мужских клубных командах против нас на первенство столицы играли многие известные мастера, только что ушедшие из большого хоккея. Когда они выходили на лед, то мы, юноши, игравшие за мужские команды, старались учиться у ветеранов, которые умели в хоккее буквально все (только скорости и силы поубавилось у них). Но, конечно, старались и тянуться за ними. Помню, в одной встрече играл против Алексея Гурышева, прославленного хоккеиста, чемпиона Олимпийских игр. Понятно, я старался изо всех сил «держать» его. После матча он подошел ко мне, оглядел критически мою довольно щуплую фигуру и вдруг сказал: «Ну и настырный же ты парень!».

Но вскоре из мужской команды нас вернули в свою — молодежную. Это сделал тренер молодежной команды мастеров «Локомотива» А. Леонов. Это был, конечно, шаг вперед, так как мы выходили на всесоюзную арену. Перешел со мной в «Локомотив» и Толя Шитиков. Мы играли с ним в одной тройке, я — центральным нападающим, он — правым, а слева играл Петя Конов. Наша команда довольно удачно выступила в молодежном- первенстве страны. В финальной «пульке», где выступило шесть команд — московские «Спартак», «Крылья Советов», «Локомотив», а также горьковское «Торпедо», челябинский «Трактор» и рижское «Динамо», — мы заняли четвертое место, не проиграв ни одному из призеров, но уступив челябинцам и рижанам. Со «Спартаком», который стал чемпионом, была ничья — 4:4. А на подступах к финалу мы «выключили» из розыгрыша первенства молодежную команду ЦСКА, победив ее дважды. Этот факт взял на заметку тренер армейцев Елизаров и... пригласил нашу тройку в свой молодежный коллектив. (В это время я уже работал автослесарем в управлении механизации № 3.) Мы стали ходить на тренировки армейцев, но переход так и не состоялся. Шитиков и Конов по возрасту уже не могли в новом сезоне играть за молодежную команду. Я мог (мне было только 17 лет), но помешали обстоятельства.

В Москву приехал тренер саратовской команды «Энергия» Ю. Николаев, чтобы посмотреть молодых игроков. Ему и посоветовали в «Локомотиве» (раньше он играл за этот клуб), мол, возьми Михайлова, для мастеров он еще сыроват, пусть поиграет у вас. Николаев предложил мне поехать в Саратов, и я с радостью согласился. Лестно было мне, мальчишке, играть со взрослыми хоккеистами в чемпионате страны, пусть это и был класс «Б».

В Саратове я прожил три года. Это была прекрасная школа жизни для меня. Школа самостоятельности, возмужания. И как знать, не будь ее, может, и не получился бы из меня настоящий игрок.

Я был один «приезжий» в команде. И поначалу мне казалось одиноко в чужом городе. Жил в общежитии, скучал по дому. Но ребяга приняли меня очень тепло. А тренер команды Анатолий Степанович Гав-рилов относился ко мне просто по-отцовски. Постоянно интересовался, как живу, что делаю в свободное время, как питаюсь, что читаю. Часто приходил ко мне в общежитие, и вообще — не оставлял меня без внимания.

А за мной и в самом деле нужен был глаз да глаз. Помню такой случай. Шли мы как-то с ребятами мимо пруда. Было начало зимы, только-только образовался первый лед. Ну, и мы вроде поспорили — пройду я или нет через пруд. Пошел... и провалился. Ребята — Володя Семенов, Валера Бондаренко и Витя Садомов — прыгнули за мной в ледяную воду и помогли выбраться.

Вскоре произошла реорганизация Всесоюзного чемпионата, и мы оказались в числе счастливчиков — тех, кому выпало играть в первой лиге класса «А». Так у меня появилась возможность шагнуть еще на одну ступеньку по лестнице, ведущей в высшую лигу. Саратовцам было трудно конкурировать с такими клубами, как киевское и рижское «Динамо», но ниже середины таблицы мы не опускались.

Однажды мы играли в Москве на катке «Сокольники» с командой города Электросталь. А после нас там же должны были тренироваться хоккеисты московского «Локомотива», в то время выступавшего в высшей лиге. И игравший уже тогда за железнодорожников Женя Миша ко в попросил своего тренера Анатолия Михайловича Кострюкова приехать пораньше, чтобы посмотреть мою игру в «Энергии». Но тут произошло непредвиденное. В нашей команде заболел защитник, и тренер Роберт Дмитриевич Черенков, не найдя замены, поставил меня в оборону. В этой-то необычной роли и увидел меня Кострюков. Правда, гол в той игре я все же забил.

И надо же так случиться — защитник Михайлов понравился Кострюкову. Я получил приглашение выступать за команду мастеров столичного «Локомотива». Это было счастье! Три года испытаний не прошли даром. Я вернулся домой с верой в свои силы. Но как же далеко еще было мне до настоящего мастерства!

...На первой тренировке железнодорожников Анатолий Михайлович поставил меня правым защитником. После занятий я подошел к нему и сказал, что никогда защитником не играл. И здесь у нас с ним произошел забавный диалог.

—А кто же ты? — спросил меня немало удивленный Кострюков.

—Нападающий.

—Какой?

—Центральный.

—Так что же ты играл сзади?

—Случайно... Заменял больного защитника.

—Ничего не понимаю... Что это у вас там, в Саратове, за универсалы такие? — И после минутного раздумья Кострюков сказал: — Ну ладно, будем пробовать тебя в нападении.

Играть я стал в нападении вместо перешедшего в московский «Спартак» Евгения Зимина. В роли форварда, как определил Анатолий Михайлович, я выглядел все же получше.

Тренировались тогда почти все московские команды мастеров в лужниковском «Кристалле». Я, естественно, очень старался. Порой даже сверх меры. Никогда не забуду такой эиизод. Мы проводили двустороннюю игру. За ней наблюдал Борис Майоров, тогда уже чемпион мира и Олимпийских игр, заслуженный мастер спорта, капитан сборной СССР. И вдруг он сказал кому-то из наших, показывая на меня: «Откуда вы взяли такого безголового парня?».

Мне потом передали его слова. Но дело не в этом, Видно, я так носился по площадке и не понимал игры своих старших товарищей, что опытный мастер сразу это заметил. Конечно, меня задела эта вскользь брошенная фраза. Вроде стараешься-стараешься, а выходит все непутем.

И в самом деле, мне тогда было трудно. Но ребята помогали. Да и сам присматривался, как выполняли технические приемы известные мастера «Локомотива» Виктор Якушев, Виктор Цыплаков, Валентин Козин, учился у них. Я убедился, что разница в мастерстве у игроков высшей лиги и первой огромная. Однако, думаю, что стремлением сыграть хороню, самоотдачей я покрывал в какой-то мере свои недостатки в технике.

Два года отыграл я в «Локомотиве». За это время произошли важные события в моей жизни. Одно из них спортивное — я стал мастером спорта СССР. Команда «Локомотив» заняла пятое место в чемпионате страны, и это являлось мастерской аттестацией всей команде. И мы, кто не имел еще этого высокого спортивного звания, с гордостью прикрепили к груди заветные значки.

Произошли и изменения в личной жизни. Я женился. Помню, отец Татьяны не хотел, чтобы она встречалась со спортсменом. Но после того как мы с Таней пригласили его на игру нашей команды, он вскоре стал ярым поклонником «Локомотива» и не пропускал ни одного матча. Его не мог перекричать ни один болельщик! В 1967 году у нас с Татьяной родился сын Андрей.

В том же году, в мае, я был призван в ряды Советской Армии и зачислен в команду ЦСКА. Опять большую роль в моей судьбе сыграл Женя Мишаков. Он уже в это время играл в ЦСКА и был кандидатом в сборную команду страны. Все уши прожужжал он армейским тренерам — Анатолию Владимировичу Тарасову и Борису Павловичу Кулагину: обратите внимание на Михайлова, обратите внимание на Михайлова...

И Тарасов со мной поговорил. До сих пор помню его слова:— У вас, молодой человек, были хорошие тренеры. Они привили вам любовь к хоккею, дали немало полезного. И все же у вас еще много недостатков.

В частности, плохо видите поле: обыгрывая опекуна,держите в поле зрения лишь шайбу и ближайшего соперника; не видите вариантов возможного развития атаки; не умеете скрытно дать пас; нет игровой хитрости, а решения, которые принимаете по ходу встречи, слишком откровенны...

Согласитесь, что после таких слов, будто холодный душ обрушившихся на мою голову, любой человек растеряется. Растерялся и я, подумав, что не бывать мне в ЦСКА.

После небольшой паузы Анатолий Владимирович неожиданно добавил: — Но есть у вас одно, на мой взгляд, очень ценное качество — твердый, волевой характер. Думаю,что именно он поможет устранить все недостатки. Так что дерзайте!

Оказывается, Тарасов давно за мной наблюдал, особенно на играх «Локомотива» с ЦСКА. А во встречах с.армейцами мы всегда стремились перепрыгнуть через голову, показать себя с лучшей стороны. Старался и я. Честно говоря, где-то в глубине души давно жила мечта попасть в эту великолепную команду, почти целиком состоящую из звезд советского хоккея.