Белорусский защитник системы «Калгари» Илья Соловьев рассказал о начале карьеры.
— Как вообще возникла идея заниматься хоккеем?
— Отец привел на первую тренировку. Сколько мне было лет? Четыре или пять, могу ошибиться.
— Ты уже что-то знал об этой игре?
— Папа брал с собой на матчи «Химволокна», которое тогда представляло реальную силу на внутренней арене. Меня увиденное сразу впечатлило. Заполненные до отказа трибуны, драйв. То были времена расцвета хоккея в Могилеве, команда брала бронзовые медали, твердо входила в топ-5 экстралиги. Не было такого, что прилетало 0:10. Уровень чемпионата — очень приличный. Ну и матчи с «Юностью» во главе с Михаил Михайловичем Захаровым тоже отложились в памяти. Очень запоминающиеся были зарубы. А уж как поддерживали «львов» — не передать словами.
— За действиями кого из хоккеистов «Химволокна» следил с особым интересом?
— Володи Малевича. Был такой габаритный защитник из России с убойным броском. Очков набирал прилично. А еще нравилось наблюдать за игрой Евгения Летова.
— Евгений Владимирович на официальном уровне в Беларуси забросил 99 шайб! Твоя нынешняя манера с частыми подключениями в атаку, умением держать шайбу, бросковой активностью — оттуда?
— Возможно. Я внимательно смотрел за ними. Особенно когда они играли хорошо. Кроме того, по ТВ уже начали транслировать матчи НХЛ. А там — Руслан Салей. Еще один яркий пример для подражания. Отслеживал в новостях, с нетерпением ждал хайлайты его заброшенных шайб, голевых передач.
— Ты сам изъявил желание играть в обороне?
— Нет. Инициатива моего первого тренера. Когда мне было лет шесть, Александр Владимирович Иванчиков сказал: «Илья, ты будешь защитником».
— Видел в тебе задатки?
— На общем фоне я был крупным, высоким мальчишкой. Хотя каждый растет по-разному. С возрастом у меня не было огромных скачков в антропометрии. Например, кто-то из ребят, с кем занимался в могилевском ОЦОРе, за лето мог запросто вытянуться на 10-15 сантиметров. Я рос постепенно. Остановился на 191 — мне хватает.
— Вообще 2000 год в Могилеве стал одним из самых продуктивных.
— Действительно, многие родившиеся тогда ребята остались в хоккее. Саша Попков и Артем Шапиро защищают цвета родной команды, мой тезка Казьянин — в «Авиаторе», Влад Карачун до недавнего времени выступал за «Химик» — очень хороший парень. Вову Алистрова, несмотря на то что он моложе нас на год, считаю тоже игроком нашей команды, ведь он много выступал за 2000 год. Жаль, что еще двое парней так и не смогли по причине проблем со здоровьем реализовать свой высокий потенциал.
— Кто?
— Дима Корелов и Матвей Винкевич. У обоих были данные, чтобы заиграть на хорошем уровне. Увы.
— Зато другой могилевский самородок Казьянин, как и ты, добрался до КХЛ. В дебютном матче первый же его бросок стал голевым, однако Илья быстро исчез с радаров большого хоккея.
— Считаю, сейчас он должен был бы выступать в КХЛ. По игровому мышлению, игре без шайбы Казьянин превосходил многих. Он оставил след голом в ворота «Трактора», но это не то, на что Илья мог рассчитывать.
— У тебя был непродолжительный российский опыт карьеры на детско-юношеском уровне.
— В Беларуси соревнования по нашему возрасту проводились в двух подгруппах — в «А» выступали все сильнейшие, школы-флагманы, а в «Б» — второй эшелон. Как-то мы потеряли прописку в элитной компании, и встал вопрос моего дальнейшего развития. Перспектива выступать во второй подгруппе не прельщала. Отцу предложили вариант с Подольском. Поехал на просмотр, выступил в турнире — и меня взяли в команду. С лета 2014 года я стал хоккеистом «Витязя».
— Из белорусов ты был один?
— Нет. За год до моего появления в команду прибыл Данила Старинский. Защитник из Гомеля, мы позже в молодежной сборной встретились.
— Не раз приходилось слышать, что в ту пору не во всех российских юношеских командах принимали с распростертыми объятиями новичков из-за рубежа.
— Всякое бывало. Обычный коллектив. К приезжим по-разному относились, порой без большого дружелюбия. Но мне все, кроме хоккея, было по барабану — стояла цель стать профессиональным хоккеистом, и я к ней шел. А со Старинским мы так и не сыграли вместе. За пару дней до начала тренировочного сбора его отец позвонил моему и сказал, что в команде полностью сменился тренерский штаб и они возвращаются в Беларусь. Мой отец решил, что нарушать договоренность с клубом неправильно. Нужно ехать к новым наставникам. А вдруг мои действия на льду им понравятся? Где-то через неделю сборов мне сказали, что все договоренности в силе, я подхожу и могу заселиться в гостиницу.
— Тогда тренером был Алексей Сергиевский?
— Он. Кстати, в команде играл его сын Ярослав. Он потом в экстралигу приезжал. Выступал за «Гомель», а с жлобинским «Металлургом» в 2023 году стал чемпионом. А еще с нами работал Сергей Левашов — первый тренер Артемия Панарина.
— Судя по статистике — всего 2 (1+1) очка в 28 матчах открытого первенства Москвы, — дебютный сезон прошел не так, как хотелось.
— Соглашусь. Вроде бы играл регулярно, но не феерил.
— Причины?
— Психология. В 14 лет впервые остался один, без родителей. Да еще в другой стране. Кроме того, по ходу сезона стали появляться трения в отношениях с тренерами. Они выказывали недовольство моими действиями. И с моей стороны все меньше симпатий возникало к наставникам. Причем это относилось не столько к хоккейным нюансам, сколько к личностным отношениям.
— Что помогло окончательно не потерять веру в себя?
— Возвращение домой и выступление весной 2015-го в составе сборной Могилевской области на Спартакиаде. К слову, я играл за 1999 год рождения. Был на год моложе, но обедни не испортил. Мы завоевали бронзовые медали. Это был мой первый значимый успех — эмоции переполняли.
— На таком позитиве опять ехать в Подольск не хотелось?
— Не то слово. Я и не поехал. Остался в Могилеве. Спокойно закончил учебный год.
— «Витязь» смирился с тем, что потерял тебя?
— Нет. Летом меня вновь пригласили на сбор. Посоветовавшись с отцом, согласился вернуться. Но едва ли не в первый день занятий получил болезненное повреждение — надрыв мышцы задней поверхности бедра. Причем выглядело все жутковато — синяк почти на всю ногу. Но в команде никто не поверил в серьезность травмы. Подумали, что специально уклоняюсь от занятий.
— А как же внешний вид поврежденной ноги?
— Сказали, что это синяк от попадания шайбы.
— Ничего себе.
— Это переполнило чашу терпения. Раз нет доверия, то делать там нечего. Позвонил отцу, объяснил ситуацию и сказал: «Батя, поехали в Могилев, а там посмотрим». В тот же день меня забрали домой, — цитирует Соловьева «Прессбол».
