Талантливый солигорский вратарь Даниил Веремейчик рассказал о переходе в клуб МХЛ «Атлант» и о том, как восстанавливался после тяжелой травмы.
«В «Атланте» я уже больше месяца. Сначала был на просмотре, у меня был конкурент из системы ЦСКА. Потренировались, поиграли – и приняли решение оставить меня. С вратарями в «Атланте» работает Евгений Владимирович Еграшин, раньше он пять лет играл в Беларуси, за новополоцкий «Химик». С тех времен он знаком с Андреем Владимировичем Кудиным – это специалист, который, можно сказать, сделал из меня вратаря. В «Атланте» очень хорошо приняли. Сразу понравилась атмосфера. Все ребята дружелюбные, помогают, как братья. Бывает, подшучивают :) Все хотят выигрывать. Выдали неплохой старт, недавно обыграли «Красную Армию», еще до моего прихода победили «СКА-Варяги».
Календарь очень плотный, поэтому тренировок не так много, они в основном сейчас предыгровые и с уклоном на тактику. Но занятия очень интенсивные, обычно на них три вратаря. Кроме меня это Матвей Ботов, 2001 года рождения, на данный момент он основной голкипер, а также парень 2004 года Илья Воробьев. Активно работаем, тренер всем постоянно подсказывает, наладили взаимодействия, контакт друг с другом.
Когда приехал, прошел углубленное обследование. Про старую травму здесь, конечно, знают. Разговаривали, обсуждали. Но сейчас уже все хорошо, работаю в полную силу.
С чего начались неприятности? Летом 2018-го предсезонка у меня началась, как всегда, с начала июня. Прилично самостоятельно поработал еще до начала кэмпа в сборной U18. А потом ударно потрудился на сборах у Евгения Есаулова. Я думаю, после этого все и началось. Возможно, перегрузился где-то.
На декабрьском международном турнире в Елгаве, когда находился в гостинице, почувствовал резкие боли в паху. Посоветовались с доктором, предположили, что мог надорвать пах. Потому что прежде до этого уже бывали похожие боли, но не такие сильные. Мы тогда делали двухнедельную паузу, и все проходило.
Моя ошибка в том, что в Елгаве продолжил играть. Считал, что нужно все из себя доставать и выходить на лед. Начал матч с Латвией без обезболивающих, но дискомфорт в паху постоянно отвлекал, и я чувствовал, что концентрация понемногу уходит. В итоге плохо выступил, меня в ходе встречи поменяли. И команду подвел, потому что не был готов на сто процентов, и повреждение усугубил. Зато теперь знаю, что надо сразу говорить все, как есть. Здоровье и результат команды важнее.
После турнира меня спустили в сборную U17 к Павлу Перепехину. И тренер вратарей Дмитрий Филиппович повез меня в РНПЦ спорта на обследование. Там решили, что нужно лечить пах, снова сделали двухнедельную паузу. Вернулся на лед – и через неделю боли снова появились. На матчи выходил на обезболивающих уколах и таблетках, что в разгар сезона делать неправильно.
Перед стартом юношеского олимпийского фестиваля в Сараево мы поехали к специалисту, который сказал, что нужна операция. Но через день уже был отлет в Боснию, поэтому решили, что разберемся с этим делом после турнира. Там я сыграл матч со Словакией и финал с Чехией. Выступили хорошо, заняли второе место, жаль, потеряли концентрацию в третьем периоде решающей встречи и не удержали победный счет.
После фестиваля собирали консилиум врачей, где окончательно решили, что нужна операция. До конца сезона я больше так и не сыграл. Пока готовились документы, я начал работать с реабилитологом, прокачивали мышцы, чтобы лучше и быстрее можно было потом восстановиться. Бюрократическая процедура оказалась непростой, включились и Дмитрий Юрьевич Басков, и руководитель «Беларуськалия» Иван Иванович Головатый, клуб «Шахтер», тогдашний руководитель РНПЦ спорта Геннадий Загородный. Спасибо им всем большое. Нужно было обосновать, почему операцию делать именно в Италии. Имелся вариант провести ее в Санкт-Петербурге, но выяснилось, что процент успешных и качественных операций такого рода в Риме намного выше. Все хоккеисты делают их там, даже российские. Стоимость ее была более 15 тысяч долларов.
В итоге все прошло очень хорошо. Уже через два дня после операции приступил к реабилитации – две недели в Италии, затем дома. Три недели ходил на костылях. Занимался в РНПЦ спорта у Ольги Юрьевны Литвинко. Раньше я думал, что реабилитолог – это как ЛФК в клиниках, где люди палочками машут. Но когда я пришел, то понял, что это очень тяжелая работа. Потому что была постоянная боль. В день занимался по четыре часа. Изначально срок реабилитации был прописан на четыре месяца, но получилось больше. Потому что когда я приехал в «Шахтер», то доктор отправил меня продолжать восстановление еще на два месяца.
Сразу после выхода на лед было непривычно, чувствовал боли, скованность в движениях. Но все было бы гораздо сложнее, если бы мы с реабилитологом не начали готовиться еще до операции. Эти занятия очень помогли, потому что все мышцы были в тонусе, мы работали над балансом, прокачивали все мелкие мышцы, в том числе с резинками. Хотя раньше я не уделял этому внимания. И во время реабилитации я узнал очень много полезного, что могу использовать и теперь. И когда вернулся на лед, почувствовал разницу. Признаюсь, что баланс и устойчивость на коньках стала лучше, чем была до травмы.
Почему не закрепился в юниорской сборной? Изначально мне сказали, чтобы возвращался в сборную, как только буду готов тренироваться. Но пока я восстанавливался, в команде появились другие ребята. Поэтому уехал в Солигорск, сыграл в высшей лиге, а во время плей-офф экстралиги тренировался с основным «Шахтером».
Летом было понятно, что в первой команде «Шахтера» сыграть вряд ли получится, поэтому с агентом решили уехать в аренду в «Локомотив». Там хорошо сработались и сдружились с Ромой Бобарико. Тренировались, играли спарринги. Насколько я понял, у тренеров вопросов не было. Но руководство оршанского клуба решило меня вернуть в Солигорск. Но все что ни делается – к лучшему. Хотя и пришлось посидеть в Солигорске без практики.
Сначала с агентом в первый сезон после операции думали остаться в Беларуси, тем более, что здесь есть специалисты, которые знают мою историю и в случае чего готовы помочь. Рассматривался вариант с Молодечно. Если бы Алексей Колосов, задрафтованный «Эри Оттерс», уехал в OHL, то я пробовал бы занять его место. Но старт сезона за океаном из-за пандемии откладывался, поэтому я решил попробовать свои силы в «Атланте».
Каково было восемь месяцев без хоккея? Я был очень сконцентрирован на своем восстановлении, поэтому не хотелось, чтобы меня кто-то жалел. Было желание, чтобы на меня как можно меньше обращали внимания, старался больше тренироваться. Помогал мне Святослав Киселев. Он верил в меня до конца и убеждал, что все будет хорошо. Ну и реабилитолог Ольга Юрьевна Литвинко со мной работала, постоянно выслушивала, где и что у меня болит. Она меня вернула в спорт. Считаю, что это один из лучших специалистов в своем деле у нас в стране.
Это был тяжелый путь, но я не считаю, что я что-то упустил. На мой взгляд, благодаря этому я даже прибавил психологически, много над собой поработал. У всех такие сложные периоды бывают, просто у меня он случился раньше, чем у многих. Каждая травма помогает переосмыслить, понять свои ошибки и разобраться, что ты делаешь не так. Это шанс исправить свои минусы и стать лучше.
Прибегал ли к помощи психологов? У меня отец как психолог. Он священник. Дает мудрые советы и поддерживает. В трудные моменты помогал мне не сойти со своего пути и продолжать двигаться к цели.
За тот долгий период, что был без хоккея, разные эмоции и чувства испытал. Не знаю, может это громко называть предательством, но были ситуации, когда кто-то отворачивался. А кто-то – наоборот. Я благодарен каждому. И знаю, что все, кто шел рядом, выложились на 101 процент и даже больше, сделали все, чтобы я вернулся. Спасибо им и родному солигорскому клубу. Наверное, не у меня одного возникла такая ситуация, когда забирают в сборную, ты там травмируешься, и тебя обратно возвращают в клуб, он тебя лечит, а затем тебя снова возвращают в сборную. Мне кажется, здесь система должна быть другой», - цитирует игрока hockey.by.
