Белорусский защитник Роман Граборенко рассказал о жизни в Китае, где он выступал за «Куньлунь».
«В основном я перемещался с арены на квартиру и обратно. Жил в 15 минутах езды от центра. Там сосредоточены все рестораны и достопримечательности, где можно погулять и ограничиться знанием английского. В центре ты даже забываешь, что находишься не в Европе: архитектура современная, совсем не похожая на китайскую. А если отъехать чуть подальше, видно: вот он — Китай. Заметил много грязи, старых, ветхих зданий, на балконах — кучи каких-то вещей. Нам все это казалось диким.
Наш дом был похож на гостиницу. На выбор предлагали одно-, двух- и трехкомнатные квартиры. Каждый отталкивался от своих потребностей: понятно, что ребятам с женами и детьми нужно было жилье попросторнее. Мне хватило однокомнатной квартиры с маленькой кухней. Не так много времени проводил дома: месяц жили в Шанхае, второй — на выезде.
На улицах на нас оборачивались разве что из-за высокого роста. Игроки под два метра все же покрупнее местных жителей. Китайцы часто обращают внимание на маленьких детей европейской внешности — могут притормозить, тыкнуть пальцем или даже потрогать из любопытства.
Когда приезжаешь в Европу без знания местного языка, народ все равно пытается помочь, сориентировать с помощью основных английских слов. А в Китае ты просто-напросто не можешь сформулировать свою просьбу. Вот Шанхай довольно европейский город. Там английский знают даже лучше, чем в Пекине.
Легионеры, выступающие в белорусских командах, рассказывают, что им сложно отличить наше молоко от сметаны. Но хочется сказать этим ребятам: вы еще в Китае не были. Чтобы найти там привычные нам продукты, надо ехать в специализированные магазины. На ближайших рынках и в ресторанах часто есть только местная дребедень — тараканы и тому подобное. А еще в Китае не очень дешевый ценник на продукты. Почти все намного дороже, чем в Беларуси. В хорошем магазине продукты европейского качества стоят в два раза больше, чем в Минске. При этом я не знаю, соответствует ли это заработку китайцев — не интересовался их экономикой.
Где белорусу сложнее адаптироваться: в Америке или Азии? А какая разница — белорус или русский? У нас одинаковый менталитет. Естественно, нашим людям проще адаптироваться в Северной Америке. Там народ более открыт и настроен на помощь и взаимодействие. Да и английский язык в любом случае ближе, нежели китайский.
В 16 лет я переехал в Северную Америку. В один момент поменялось все: менталитет, культура, окружение… Сложнее всего было оказаться в чужой стране и осознать: ты здесь один. Первые полгода было непреодолимое желание вернуться домой, но держала цель. Я ведь приехал в Штаты не просто так, а ради хоккея.
Первый год учил язык самостоятельно — по книгам, фильмам, словарям. Это помогло наладить контакт с принимающей семьей, парнями из команды. Я был единственным русскоговорящим в клубе. Когда не можешь объяснить элементарные вещи, то понимаешь: ты немножко идиот, раз не взялся за изучение иностранного раньше. Конечно, у меня были уроки английского в школе. Но знания оказались настолько минимальными, что их хватало на фразы: «Hello, my name is…».
Изначально в Америке все кажется красивым и классным: люди — добрые и замечательные, страна — с хорошей экономикой. В 16 лет ни о чем другом и не думаешь, а спустя пару лет видишь много нюансов.
Хотя надо учитывать не только условия для жизни, но и людей рядом. Я русский человек в широком смысле этого слова. Русский и белорус — это одно и то же в плане ментальности. При этом белорусское гражданство для меня принципиально. Гражданство — это другое. Я родился в Беларуси, здесь мой дом, и он мне ближе, чем другие страны. Прожив пару лет за границей, ты все равно остаешься представителем своей культуры. Например, североамериканцы, которые приняли белорусское гражданство, хоть и почерпнули что-то для себя, полюбили, например, наш борщ, но все равно остались иностранцами.
Обычный переезд за границу отличается от перемен, которые возникают в жизни спортсмена. Мне как хоккеисту необходимы эмоции, которые испытываю, когда слышу родной гимн. Есть большая разница: играть за клуб и сражаться за страну. При этом не осуждаю игроков, которые сменили спортивное гражданство. У каждого есть личные обстоятельства. Спортивная карьера не такая уж и длинная — лет до 35.
Если человек не получает возможностей для развития на родине, он имеет право ехать за ними в другое место. Почему-то офисного работника, который зарабатывал в Беларуси рубль, но переехал в Китай ради зарплаты в два рубля, никто не осуждает, согласитесь? Конечно, при этом ему не предлагают сменить сборную. В спорте все сложнее.
Самая большая наша проблема в том, что люди не из хоккейной сферы думают, что разбираются в спорте лучше, чем профессионалы. Я бы хотел, чтобы некоторые белорусы так же замечательно разбирались в своей работе, как в хоккее. В Америке вокруг спорта нет столько негатива, как у нас. Конечно, если команда из твоего города пять или десять лет не выходит в плей-офф, народ негодует, но не пытается учить хоккеистов.
Во-первых, в Штатах никого не волнует чужой карман. Во-вторых, там народ занимается спортом со школьного возраста. Каждый понимает, какой это труд, и, приходя на хоккей, по-другому оценивает работу игроков.
Дебют в НХЛ? В тот вечер я просто вышел на лед и сделал свою работу. Механически выполнял все, как и на утренней раскатке, не зацикливаясь на том, что это Национальная хоккейная лига. Зато хорошо помню день, когда впервые посетил энхаэловский матч в качестве зрителя. Это было в 16 лет, когда я играл в Филадельфии. Всю жизнь бредил хоккеем и наконец попал в гущу событий. Для меня это как красная тряпка для быка. Увидел, к чему нужно стремиться и сколько предстоит работать.
Моё будущее? Я не Ванга, чтобы предсказывать будущее. Сейчас самое время сфокусироваться на чемпионате мира. На каком континенте окажусь в ближайшее время? Не знаю. Но в мае точно планирую быть в Копенгагене», - отметил хоккеист, сообщает sport.tut.by.
