Нечаев: считаю, Павла Буре испортили деньги

Первый советский хоккеист в НХЛ Виктор Нечаев, работающий ныне агентом игроков, рассказал о своих клиентах.

- Что сейчас привело вас в Россию?

- Собираю деньги с хоккеистов. У нас был совместный агентский бизнес с Сергеем Левиным. В некоторых городах после смерти Сергея мне остались должны.

- И как выбиваете деньги из хоккеистов?

- Стараюсь мирным путем, уже говорил с главой профсоюза игроков Андреем Коваленко. Мне должны около полумиллиона долларов.

- Это ведь вы привезли в "Магнитку" Дэйва Кинга?

- Да. Левин тогда был тренером-консультантом "Металлурга". С Кингом рассчитались там полностью, отдали два с половиной миллиона долларов. Хоть он и не мог понять, почему его сняли в начале сезона. Да и ни один нормальный человек не понял бы.

- Кинг не понимал, за что его уволили. А вы понимаете?

- Во-первых, в клубе возомнили о себе. Во-вторых, Федя Канарейкин подсидел. Это же очевидно.

- Что надо было делать, чтобы подсидеть Кинга - человека с таким именем?

- Да ничего особенного. Самая большая ошибка Кинга - не взял помощника, который говорил бы на двух языках. Не настоял на этом. А ведь мы с Левиным его убеждали, что хоть один свой человек должен быть в команде. Другой момент - не было переводчика, знающего хоккейную кухню. На эти же грабли наступил и Бэрри Смит в СКА.

- Книжка Кинга закрыла ему дорогу в Россию?

- Не книжка, а сам Кинг закрыл себе дорогу. Он и слышать ничего не хочет о России. Постоянно был в шоке. Просто не понимал, где находится. Не понимал, почему в хоккей вовлечены космические суммы, а билеты стоят копейки. Ему казалось, что участвует в каком-то преступлении. От уровня жизни одуревал.

- То есть?

- Он - с миллионами, а вокруг - нищета. Как в России принято: идешь в шубе за 10 тысяч долларов, в ботинках из крокодиловой кожи, а на земле грязища. И надо бы в резиновых сапогах…

- В российском хоккейном мире у вас есть друзья?

- Общаюсь с бывшими клиентами, например Мишей Шталенковым, Андреем Коваленко.

- А с Павлом Буре?

- Здороваемся, да и только. Никаких разговоров. Но у меня и нет большого желания с ним встречаться. Считаю, деньги человека испортили.

- Долго с Буре работали?

- Десять лет. Мы делали ему и первый контракт, и второй. Сами его увозили из России в 92-м году. Чтоб Пашу не выпроводили из Ванкувера, я женил его в Лас-Вегасе. Отыскал девчонку, которая согласилась на фиктивный брак. Не знаю, сколько Буре ей заплатил, - скорее всего, тысяч десять. Нужна была зацепка за страну. И лишь после этого начались переговоры с "Ванкувером".

- А побег Могильному не вы организовали?

- Нет, менеджер "Баффало". На него работали русскоговорящие ребята, из эмигрантов. Вся эта история - огромная глупость. И Федорова уговаривала целая команда, но бежать-то не стоило…

- Почему?

- Если я сумел официально уехать в 82-м, с советским паспортом, - то зачем надо было бежать годы спустя, когда уже шла перестройка? Я ведь тоже мог сбежать, остаться за границей, но сразу этот вариант отбросил.

- Испугались?

- Для этого надо быть суперэгоистом. Положить на родственников, всех разом похоронить. А был другой способ - жениться на еврейке.

- Так и сделали?

- Да. Но пока я это проворачивал, закон изменился. Я женился в августе, а в декабре новое постановление - гражданам, выезжающим в Израиль, надо жить два года вместе и желательно иметь ребенка. Все сорвалось. Я развелся и сжег советский паспорт.

- Для чего?

- Чтоб взамен органы выдали чистый, тот был замаран. Пошел в милицию, сказал: "Украли в самолете". Ко мне как к хоккеисту цепляться не стали. И я начал работать над другим вариантом - иностранка.
Вообще-то к отъезду меня подтолкнули наши же спецслужбы. Все началось в 1972 году, когда впервые попал в юниорскую сборную. Мы отправились в Хельсинки на две игры - и там я пообщался с переводчицей. Молодая девчонка, прекрасно говорила по-русски. В последний день дали нам два часа - отовариться. Она предложила: "Тебе помочь что-то купить?" - "Конечно".

- Что купили?

- Две пластинки. Денег не хватало, так финка добавила шесть марок. На вокзале попрощались, и все.

- Никакой любви?

- Да какая любовь?! Мне 17 лет! А доехав до Новосибирска, услышал от тренера Золотухина: "Ну что, Витек? Как финка?" Я был поражен - не представлял, что КГБ работает так ловко.

- В сборную больше не вызывали?

- В 74-м прошел все сборы перед юниорским чемпионатом Европы в Швейцарии. Но в последний момент отцепили. Просто сказали: "Виктор, вы не едете". Я остался в гостинице, вечером возвращаюсь - на постели записка от Новокрещенова, администратора "Спартака": "Приезжайте завтра на тренировку". У меня стояла швейцарская виза, а "Спартаку" игроков не хватало - сборники-то разъехались.

- Команда ехала в ту же Швейцарию?

- Да, на Кубок автосалона в Женеве. И я за эту поездку со "Спартаком" школу мастерства прошел.

- Какого мастерства? Застольного?

- Застольного - это позже. Мне одной тренировки хватило, чтоб дошло - в чем разница между великими и всеми нами. Женя Паладьев сказал: "Витя, ты катись и не волнуйся. Шайба тебя найдет". У него руки были золотые…

Приезжаем в Шереметьево, и я не могу понять: кто поопытнее, тот с огромным пустым чемоданом. Паладьев, Зимин, Николаев, Гуреев. А к команде приставили молодого парня из КГБ, довольно грамотного. И в один из дней он предупредил: "Ребята, сегодня выдают деньги. При нас ничего не брать". Я понять не могу - чего не брать? О чем он? Оказывается, речь шла о магазине при посольстве. Все хоккеисты кивнули - понятно.

- Сколько выдали?

- 240 франков. Казалось, куча денег. Во всех супермаркетах встречал наших хоккеистов. Языка никто не знал - указывали пальцем на вещи и в чемоданы закидывали. Каждый доставал из кармана целый рулон франков, привезенных из Москвы. Это у нас, молодых, было по 240 франков. А у того же Зимина - тысяч шесть. Вечером возвращаюсь в гостиницу - из номеров музыка несется: народ опробует купленную аппаратуру. Проигрыватель стоил франков 600. Зато попав в магазин при посольстве, никто денег не доставал.

- В Москве все таможню прошли?

- Кроме массажиста. Подождали его минут десять - администратор говорит: "Все, поехали. Его повязали". Человек неправильно себя повел. Купил на четыре тысячи франков в том самом магазине. А нормальный чекист как рассуждает?

- Понятия не имеем.

- Если он не сообщит - сообщит другой чекист. Больше в команде этот массажист не появлялся.

- Почему не остались в "Спартаке"?

- Старшинов спросил: "Тебе нравится у нас в клубе? Хочешь играть?" Я согласился, но с единственным условием - надо было меня из строительного института перевести в любой другой с военной кафедрой. Уж октябрь, сезон начинается - а тишина. И я вернулся в "Сибирь". А вскоре за мной приехал гонец из ленинградского СКА. Как раз Сергей Левин.

- Он был селекционером?

- Вообще-то телережиссером, а заодно писал про хоккей в газетах. И, главное, был лучшим другом Николая Пучкова, главного тренера СКА. Явился вроде как интервью со мной делать, до сих пор храню эту статью: "Игрок под номером 17". Заодно предложил перебраться в Питер. Так и познакомились.

На первой тренировке Пучков мяч кинул - играйте. А я в футболе никакой. В СКА были такие хоккеисты - хоть завтра за футбольный "Зенит" заявляй, сыграли бы не хуже. Пучков поднял глаза на Левина: "Ты кого привез?!" Тот развел руками: "Он же в хоккей приехал играть, а не в футбол…"

- Кроме СКА звали еще куда-нибудь?

- Тихонов приглашал в Ригу. Там платили колоссальные деньги. В Ленинграде я получал 130, а в Риге оклады по 500. Плюс они ездили по три-четыре раза в год за границу - и с каждого выезда люди делали тысяч пять. Но Виктор Васильевич держал команду как армию. Они пахали больше всех в Союзе. Нарушишь режим - просто умрешь.

- Говорили, Виктор Василевич мог и по физиономии провинившемуся дать.

- Мог. В Риге шутили: "Тихонов захватил все, кроме почтамта". В этом городе он способен был решить любой вопрос.

- А каким был Пучков?

- Тихоней. Кто-то после тренировки шагал через главный вход, а Пучков - через черный. Ни с кем не хотел общаться. Любил рыбачить - и все время думал о хоккее.

- А потом ваша жизнь сломалась.

- В 76-м Левин взял интервью у Петрова, Михайлова и Харламова и напечатал его в "Ленинградском рабочем". Они критиковали Кулагина, главного тренера сборной. А тот с газеткой отправился в ЦК. Оттуда указание - разобраться. Уволить Левина не смогли - он был режиссер первой категории, заведовал всеми развлекательными программами ленинградского телевидения. Так ему платили зарплату - и не давали работать. Это продолжалось два года.

- С его неприятностей начались и ваши?

- Да. Сначала особист, который курировал СКА, предложил мне стучать. Славный был мужик Петя, простой. Хотел меня расположить: "Ну что, Виктор Петрович, желаешь дело свое посмотреть?" - "Конечно, - обрадовался я. - С удовольствием!" Открываю странички, читаю. 72-й год, запись: "Склонен к контактам с иностранцами". Мне сразу понятно стало, почему от сборной отцепляли.

- "Стучать" отказались?

- Да. Пожаловался Левину, тот подключил приятелей из КГБ - и дали команду: "Нечаева не трогать". Особист сразу со мной на "вы" перешел.

- Сергей Николаев поражался: "Принял Череповец, а там на команду четыре стукача. Зачем так много? Двоих вполне хватит".

- В нашем СКА было как раз три-четыре человека.

- А как с этим в Америке?

- Там стукачи - все. Или 90 процентов.

- Когда у вас созрело желание уехать?

- В югославском турне повздорил из-за премиальных с начальством - нас заставляли расписываться на пустом бланке. Прилетели в Москву - прямо в аэропорту взял вина. Сказал при всех: "Отсюда валить надо. В Союзе ничего хорошего не будет…" После каждой поездки за границу был недельный запой.

- У вас?

- Да у всех хоккеистов. Как мы говорили, цветная картинка переходила в черно-белую. Чем больше ездил - тем тяжелее становилось: может, лучше работать заправщиком на Западе? Тут и Левин уехал по израильской визе.

- А вы еще играли в СКА?

- Проводил лучший сезон. Вдруг заявляют: "Скоро уволим. У вас уже два выговора за нарушение дисциплины…" Третьего дожидаться не стал. У меня было не два, а миллион нарушений. Сам ушел. Потом подвернулся бывший тренер "Сибири" - зазвал в Ташкент.

- Кем?

- Хоккеистом, кем же еще? Команда играла в первой лиге. Фактически - второй состав "Сибири". Кто не подходил в Новосибирске - ехали в Ташкент. На зарплату 300-400 рублей.

- Узбеки в команде были?

- Второй вратарь, Карим. Я там выдержал пару месяцев: жара в Ташкенте была несусветная. Летом заворачиваешься в мокрую простыню - и та сразу на тебе высыхает. Без конца бегаешь в душ, окатываешь себя ледяной водой. А на сборы нас отправили под Баку, где оказалось еще жарче.

- Удивительно.

- Удивительно было, что на ташкентском рынке наркотики продавались запросто - надо было чуть-чуть знать людей. Колобок гашиша сунут в руку - и милиция внимания не обращает.

- Пробовали?

- Забил однажды косячок.

- Впечатление?

- Никакого. Поболтало, будто музыку слушаешь, и все. Я не увлекся этим. Русскому человеку выпивка ближе.

- Вам, кажется, так и не дали в Ленинграде окончить институт?

- За день до защиты диплома вызвали к проректору: "К нам поступили сведения из отдела кадров. Вы на американке недавно женились? Уезжать собираетесь?" Да, отвечаю, собираемся. Шэрол в Йельском университете, я ваш институт заканчиваю. Отвечают: "Вы не будете институт заканчивать…" Диплом отменился - выписали справочку, что прослушал полный курс. Счастье, что военный билет отдали - что-то в органах не сработало. А то мог в армию загреметь. И весной 82-го я свалил в США.

- Шэрол была симпатичная?

- Нормальная девчонка. Как нас знакомили - целое кино. Я хоронился где-то в Черемушках на квартире у диссидентов, братьев Пинчуков. Те выпивали и рубились в шахматы. А я дожидался самолета с Шэрол. Потом звонок - она в "Интуристе". Возле гостиницы моментально ее вычислил - взгляд независимый, никакой угрюмости. Легенду для нее сочинил такую: если не поможет уехать, меня отправят в Афганистан. Сработало. Дальше стал оплачивать ее приезды в СССР, а уже в Америке заплатил Шэрол пять тысяч долларов.

- Какую историю придумали для органов?

- Будто познакомились в Швейцарии. Нашим было не до проверок, а американцы явно не верили. Но вице-консул подыграл. Они все антисоветское поддерживали.

- Свадьбы не было?

- Нет, разве что кольцами обменялись в ленинградском ЗАГСе. Поцеловались единственный раз в жизни.

- Как сложилась судьба Шэрол?

- Не в курсе. В Америке написал заявление, и суд через шесть месяцев нас автоматом развел. Совместных счетов не было.

- Когда во второй раз женились?

- В 89-м. Ирине было 9 лет, когда родители с Украины увезли ее в Америку. У нас двое детей. Живем в Сан-Марино - пригороде Лос-Анджелеса. Специально туда перебрались, когда дети подросли. Там самые сильные государственные школы в Калифорнии. Лучше платить за дом, чем за частную школу.

- Интересная логика.

- Объясняю. В Америке частные школы ужасные. Нет оценок, внятной программы. Полная анархия. А стоит обучение около 25 тысяч в год. Но чему там научат? Марихуану курить? Когда спрашиваешь преподавателей про оценки, говорят на полном серьезе: "Зачем они нужны?" Так что отдавать детей надо в государственные школы, которые расположены в дорогих районах. Там действительно учатся, а не валяют дурака. Знаете, пожив лет пять в Америке, я стал фанатом Советского Союза. Потому что американцы все делают не так. Место женщине не уступают, дверь перед ней не открывают…

- Зато познакомились там с Василием Аксеновым.

- Да, он даже в романе обо мне написал. Он был знаком с Левиным, который и представил меня Аксенову: "Вот, первый советский хоккеист в НХЛ". - "О, как здорово". Поболтали немножко, я ему рассказал о своем житье-бытье.

- Где вас нашел "Лос-Анджелес Кингз"?

- Уезжая в Америку, об НХЛ я и не мечтал. Все-таки 28 лет, три года без большого хоккея. В Лос-Анджелесе поддерживал форму для себя. Катался с бывшими профессионалами. Они и рассказали обо мне генеральному менеджеру "Кингз" Джорджу Магуайру. Он приехал, взглянул на меня - и договорился, что клуб выделит восемь тысяч долларов на подготовку к тренировочному лагерю.

Первое, что там обнаружил, - полсотни новичков. Я обомлел: "Куда столько?" На следующее утро от них осталось человек тридцать, через день - еще вдвое меньше. А мы даже до льда не успели добраться. Потом понял, что это обычная система поощрений. Вызов в тренировочный лагерь энхаэловского клуба - как бонус: дескать, мы за тобой следим, поэтому старайся, работай. Хоть вылезают в НХЛ из этой толпы единицы.

- Пробивались вы через фарм-клуб?

- Да, сначала отправили в "Нью-Хэйвен", игравший в АХЛ. На первых порах пришлось туго.

- Почему?

- Я привык к другой игре. А тут что? Бей, беги, лупи и добивай - вот и весь хоккей. Представьте, качу с шайбой вперед, а под меня никто не открывается. Дохожу до красной линии, даю пас крайнему нападающему. Тот ее моментально теряет. Тренер мне орет: "Что ты делаешь? Дошел до красной - и пуляй вперед!" Поначалу пытался спорить, потом плюнул. Ладно, думаю, будь по-вашему. От красной линии заряжаю шайбу к бортам, "савраски" мои по краям с выпученными глазами несутся за ней, сметая все на пути. И у тренера восторг: "Молодец! Наконец-то начал соображать!".

- Но в "Кингз" иначе было?

- Если бы… Тренировал команду Дон Перри. Бывший тафгай, все лицо в шрамах. Отыграл в НХЛ лет десять и забросил одну шайбу. Только драться умел. И установки были соответствующие: "Всех задавить, передушить и трахнуть…" Излагал исключительно матом. В "Кингз" играл шведский защитник Ханс Эландер. Так он здорово передразнивал Перри. Заходил после матча в автобус с криком: "Fuck you, fuck me, fuck everybody. Let’s go!"

- В фарме болтались долго?

- Месяца полтора. Потом за мной на машине приехал Магуайр и отвез в Нью-Йорк. "Кингз" как раз проводил там два матча. "Айлендерс" вынес нас в одну калитку, зато с "Рейнджерс" получилось удачнее. Мы выиграли, одну из шайб забил я. Она в средней зоне отскочила от борта, я кистями хлоп - и вратарю между ногами.

- В НХЛ первую заброшенную шайбу принято отдавать новичку на память.

- Тогда такой традиции не было. От "Кингз" вообще ничего не осталось. Свитер с десятым номером у меня забрали вместе с баулом, когда началась волынка с контрактом. Я успел сыграть еще один матч - против "Нью-Джерси". Впрочем, "сыграть" - громко сказано. Вышел секунд на сорок - и сел до конца игры. Позже узнал, что это классический энхаэловский расклад. Именно так "плавят" игроков, у которых заканчивается контракт. Выпускают в каждом матче на полминуты. А когда приходит время заключать новый договор, показывают статистику: ба, да у тебя один гол в пятнадцати матчах. И никого не волнует, сколько ты на самом деле провел на льду.

- Так чем же вы разозлили руководство "Кингз"?

- Сам виноват. По неопытности наделал кучу ошибок. Мне предложили контракт по схеме "2+1". А я взбрыкнул, хотел подписаться на год.

- Зачем?

- Смущала неопределенность. В "Кингз", разумеется, не гарантировали, что буду играть постоянно. В 19 лет мотаться между фармом и основой можно. Но не в 28… Тупым хоккеем в АХЛ я был сыт по горло. Но главная моя ошибка - то, что нанял не агента, а адвоката. Абсолютно незнакомого с хоккейной спецификой. Потом с ним расстался, взял другого, но и тот мало что смыслил в этих делах. Попался бы толковый агент, настоял бы, чтоб я все подписал. А так мое упрямство ни к чему хорошему не привело.

Когда в матче с "Нью-Джерси" усадили на лавку, это был звоночек со стороны клуба. Что не стоит с нами спорить, а лучше принять условия. Дальше у меня просто отняли форму. Месяц не мог тренироваться. А затем снова отослали в фарм. Оттуда вскоре перекочевал лигой ниже - в ИХЛ. Теперь-то понимаю, что такое развитие событий было предсказуемо.

- Почему?

- Клубу не нужны хоккеисты с однолетними контрактами. Их из фарма никогда не вызывают - хоть в каждом матче забивай по пять штук. Ничего личного - бизнес… Меня же решили закопать окончательно, потому и бросили в ИХЛ. Там не хоккей - бойня. За мной гонялись ребята с криками: "Мочи комми!"

- "Комми" - это коммунист?

- Ну да. Русский для них был как красная тряпка. Однажды после свистка сзади врезали коньком по ноге. Если б лезвие вошло чуть глубже, я бы сразу с хоккеем закончил. А так лечился пару недель. Было ясно, что живым оттуда не уеду. И тогда решил схитрить.

- Как?

- Закосил. "Недоказуемо" - любимое словечко Коли Дроздецкого. Он, правда, шепелявил, и получалось смешно: "Недокафуемо". Иногда после пьянок ему говорили: "Коля, тебя же засекли!" А он плечами пожимал: "Недокафуемо". Вот и я все сделал так, что комар носа не подточит. Лечение растянул аккурат до конца сезона. И отбыл в Германию.

- Кажется, в Дюссельдорф?

- Отыграл там сезон. Запомнилось, как в Кубке чемпионов мы принимали ЦСКА. Знакомых там хватало. Я думал, что ребятам запретят со мной общаться, но нет, перед игрой повидались. Поболтал с Дроздецким, Ларионовым, Касатоновым. Даже Тихонов подошел. По ходу матча армейцы вели 6:2 - и дали мне забить.

- Специально?

- Да. Лишь обозначили борьбу, когда с шайбой катился к воротам Тыжных. Полагаю, после той встречи в ЦСКА многие начали всерьез задумываться об НХЛ. Решили: раз уж Витя Нечаев там сыграл, то нам-то сам Бог велел.

- Сколько получали в "Кингз" - не секрет?

- Если играю в НХЛ - зарплата 85 тысяч долларов. Если в низшей лиге - 25 тысяч. В те годы в Америке хоккеисты зарабатывали в среднем 300 тысяч "грязными". Звезды - 500-600 тысяч. Первые миллионные контракты стали давать к концу 80-х.

- В советских командах новички обязательно проходили через обряд посвящения. А в Америке?

- То же самое. В Союзе был легкий вариант - задницу пробивали кедом 46-го размера с шайбой внутри. Меня, например, так посвящали в спортивном лагере "Сибири". В "Нью-Хэйвене" посвящение в профессионалы проходило жестче.

- Интригуете.

- Раздеваешься догола, ложишься на массажный стол, к которому тебя на всякий случай еще и привязывают, закрываешь глаза.

- А дальше?

- С тобой делают все, что пожелают. Каждый подходит и упражняется в меру собственной фантазии. Могли сбрить волосы - и не только на голове. Что-нибудь фломастером нарисовать.

- Как обошлись с вами?

- Полностью обрили. Что характерно, голову не тронули. А потом водку влили в рот… Но в 90-е эту традицию заменили ужином новичков.

- Надо думать, к облегчению последних.

- Наверняка. Говорят, одна история с посвящением закончилась скверно. Ребята перегнули палку. Подробностей не знаю. С тех пор новички просто угощают в ресторане всю команду.

- Своеобразный у американцев юмор.

- Это точно. Причем наши шутки они не воспринимают, об этом нужно помнить. А то я раз прокололся. На границе Америки и Канады на паспортном контроле задали вопрос: "Чем вы занимаетесь?" - "Деньги печатаю", - ляпнул первое, что пришло в голову. Тут же подошла полиция, щелкнули наручники, допрос на час: "Где печатаете? Как? Сколько?"

- Это единственные наручники в вашей жизни?

- К сожалению, нет. Когда организовывали гастроли артистов из Советского Союза, на меня наехал бывший партнер. В Америке с этим просто. Если хорошо знаешь законы, любого можно засадить в тюрьму. Накатать на вас "телегу" в полицию, мол, вымогали у меня деньги. Вас разыщут и возьмут под арест. Только после этого начнут разбираться. А ты, если до суда не хочешь сидеть в камере, выйдешь под залог.

- С вами именно так и поступили?

- Да. Потом был суд, на который партнер даже не явился. Я спросил судью: "Если человек меня оклеветал, не пришел в суд - значит, уже его автоматически должны привлечь к ответственности, правильно?" В ответ услышал: "Теперь вы можете подать на него в суд". Но делать этого не стал - приличные расходы, трата времени… Сейчас и в России такая же картина. Если деньги есть, с сильными борись, а с богатыми - не судись. И знай свое место.

- Вы помогали Левину с гастролями в Америке Райкина, Пьехи, Понаровской. Интересно работать с такой публикой?

- С кем-то - интересно, с кем-то - не очень. Особенно запомнился Райкин. Настоящий джентльмен. В одиночку ему было уже тяжеловато, поэтому на сцене помогали сын Костя и дочка Катя. Из Союза Райкина было вывезти труднее, чем Буре. Это ж 87-й год. Гастроли пробил Серега Левин, использовав все свои связи. Райкин приехал летом, а в декабре его не стало. Так потом в советских газетах писали, что артиста сгубили американские гастроли, переработал.

- Бред?

- Полный. Никто Райкина не перегружал. Во всех залах дежурили врачи. Все-таки годы брали свое, порой на сцене он забывал слова. Но русская публика принимала его потрясающе. В Америке Райкин и отдохнул, и получил хороший гонорар - 25 тысяч долларов чистыми. Никто из наших артистов в Штатах столько не зарабатывал. Ни Зыкина, ни Пьеха. А больше всего намучались с парочкой Карцев - Ильченко.

- Что так?

- Ильченко, правда, быстро отошел в сторону, в разборках не участвовал. А у Карцева разыгрался аппетит. Решил вдруг, что ему должны повысить гонорар. Плюс оплатить багаж в Москву с огромным перевесом. Жуткий скандал закатил в аэропорту. Но я показал контракт: "Все, что обещали, выполнили. Остальные претензии не ко мне". Кстати, у нас еще и "Ласковый май" был с Разиным и Шатуновым. Тоже головная боль.

- С ними-то почему?

- Это в СССР они собирали стадионы. А в Америке до "Ласкового мая" никому дела не было. Гастроли провалились. Сплошные убытки. Да еще ребята в группе молодые, расслаблялись на всю катушку. А как напьются, устраивают мордобой. Только успевай разнимать.

- Больше проколов не было?

- Разве что с одной известной певицей. Она привезла фонограмму, за которую нам чуть голову не оторвали. Там народ дурить не надо. Или за билет бери не 35 долларов, а 5. Если артист на сцене не потеет, сразу ясно, что поет под фонограмму.

- Певица не потела?

- Нет. Причем вживую так и не стала петь. Пришлось сократить количество выступлений. Если б ее вдруг подвела аппаратура, у нас возникли бы проблемы.

- Левин ведь еще и в "Рокки-4" снимался?

- Да, 85-й год. Мы оба сделали портфолио для киностудий. Если фотография понравится - пригласят на кастинг. Я так нигде и не снялся, хотя в одну из частей "Рэмбо" пробовался. Дали прочитать какой-то отрывок, но, видно, не впечатлил. А Серега - натура творческая. И получил крошечную роль в "Рокки". Сыграл ведущего на ринге.

- Что про Сталлоне рассказывал?

- Тот Левина как-то попросил: "Помоги нам правильно рассадить членов Политбюро". "Это уже совсем другие деньги", - ответил Левин. Сталлоне усмехнулся: "Да, Серж, быстро ты в Америке освоился…"

- Самая большая ваша ошибка как агента?

- Если говорить о контрактах, то серьезных просчетов не было. Ошибки были другого рода. Мы слишком по-советски относились к игрокам. Не стоило вмешиваться в их личную жизнь. Когда помогаешь людям сводиться, разводиться, все выходит боком. Не надо давать советы, как лучше распорядиться финансами. Пусть игрок сам принимает решение. Иначе ты же и окажешься крайним.

- Вы работали с Дмитрием Кириленко. Афиногенов недавно о нем отзывался как о самом одаренном хоккеисте золотой молодежки-99. И сокрушался, что такой талант пропал.

- Кириленко - талантливый. Но вести себя не умеет, ленивый. Мог в звезду вырасти и Оксюта. Когда мы перетащили его в "Анахайм", Романа поставили в первое звено с Кария и Селянне. Казалось бы, вот он, шанс! Но Оксюта сам же все испортил.

- Каким образом?

- Тоже ленивый. А с Березиным была другая история. Левин вытащил его в Америку из "Кельна". Сперва Березин играл прекрасно. Пока не получил новый контракт с "Торонто" - два с лишним миллиона в год. Такие условия ему мог выбить только Серега - благодаря хорошим отношениям с генеральным менеджером. Но Березин сразу после этого с хоккеем фактически закончил. От миллионов у него поехала крыша. Начал гулять, пить, жену с ребенком бросил. Потом сменил несколько клубов - и нигде не заиграл.

- Вашим клиентом был и Алексей Егоров.

- Вот уж у кого трагичная судьба. В 27 лет в Питере выпал из окна седьмого этажа. Говорили, несчастный случай, но я не верю. У него была жуткая компания, где таких случайностей не бывает.

- Что за компания?

- Пьяницы и наркоманы. Сколько раз пытались его вытащить! Игрок-то классный. Два сезона провел в "Сан-Хосе". Но как домой приедет - сразу загул. Позже Лешку в Германию пристроили. Год продержался - и снова задурил. Не понимал, куда катится. И в 2002 году все закончилось.

- Не наскучила вам профессия агента?

- Есть немного. Особенно когда начинается сбор долгов. Приятного в этом мало. Честно говоря, мне бы хотелось выйти из агентского бизнеса и поработать менеджером в клубе.

- Как бы сложилась ваша жизнь, если б не уехали в Америку?

- Часто об этом думаю. Скорее всего, я бы спился. Так что об отъезде не жалею. Да и вообще стоит ли гневить Бога? В семье все хорошо, я здоров, работаю. И даже играю за ветеранов.