Копать: девушка, вода и вентилятор

Один удачный щелчок может навсегда оставить тебя в истории отечественного хоккея. Главное — оказаться в нужное время в нужном месте. Владимир КОПАТЬ оказался — в 2002-м в Солт-Лейк-Сити, уезжая на скамейку под занавес матча со шведами. Давно хотел задать ему этот вопрос. Почему именно он, а не кто-то другой больше всех запомнился нам из того приснопамятного сенсационного турнира? Сейчас, когда Вова объявил о завершении карьеры, — самое время...


— Халявных шайб вообще не бывает — все голы достаются трудом. Я назвал бы ее необычной...

— Но бросил-то ты наугад, признайся...
— Вспомни, какой перед этим был момент. Олег Антоненко наматывает троих шведов, и видно, что они, уставшие, не успевают выйти под меня. Я это замечаю и включаю мощный плечевой пояс...

— А по воротам все равно не попадаешь...
— Это только кажется. Ведь потом же все подсчитали с помощью компьютера. Даже если бы Сало не подпрыгнул, шайба все равно влетела бы в ворота.

— Как, однако, твою уверенность специалисты подкрепили! Теперь уж потомки точно не подкопаются...
— А ты как думал? Все было спланировано... Ладно, шайба курьезная — скажем так. Но вспомни случаи в разных видах спорта — разве белорусам когда-нибудь так крупно везло? Так что, считай, судьба однажды повернулась к нам лицом.

— Тогда давай выведем мораль: отчего судьба выбрала именно тебя?
— Постоянно над этим думаю. Может, потому, что долгое время провел в спорте и всегда профессионально относился к делу? Хотя, с другой стороны, в то время в нашей команде хватало настоящих мастеров.

— Не волнуйся, народная молва нашла объяснение и этому феномену. Мол, Копать всегда, еще с детства, оставался после тренировок и исступленно бросал по воротам. Тренировал, стало быть, знаменитый бросок к 2002 году...
— На самом деле этим занимался не только я. Многие ребята задерживались после тренировочных занятий и работали самостоятельно. Если хочешь чего-то добиться в спорте, только так и надо поступать.

— А вот Валерий Лобановский считал, что если спортсмен остался поработать после тренировки, то она была проведена бездарно и не имела никакого смысла...
— Возможно, он прав. На его тренировках, доводилось слышать, люди просто умирали, никому и в голову не могло прийти добрать нагрузок. В последнее время стали меньше внимания уделять броскам. А это один из самых важных компонентов игры. И мы с ребятами всегда об этом помнили. Нам вообще-то с тренерами повезло. И Польшаков, и Безпрозванных старались, чтобы ни в одном компоненте игры мы не отставали от сверстников. Это теперь ситуация изменилась — главным образом из-за того, что в стране не хватает квалифицированных детских тренеров.

— Оно и понятно: дворцов понастроили, а где кадры взять?
— Поэтому и стоит сегодня первостепенная задача наладить работу тренеров, способных заниматься с детьми.

— Вижу по глазам, что как раз ты и горишь желанием возглавить это движение.
— Если из федерации поступит такое предложение, почему бы и нет?

— Всем бы вам только сразу в федерации работать... А если из какого-нибудь ледового дворца позвонят?
— Надо вначале посмотреть на возможности этой детско-юношеской школы. Все упрется в финансы. От этого будет зависеть, смогу ли пригласить на работу хороших специалистов. Потому что посредственные результата не дадут.

— А какие условия надо создать, чтобы ты пошел работать в ДЮСШ? Этот вопрос я задавал едва ли не каждому спортсмену, заканчивавшему карьеру, и ни один пока не проявил интереса к работе с детьми именно из-за привычки к хорошим зарплатам.
— Ну, положим, чтобы тренировать детей, надо быть предрасположенным к этой работе. Детская психология все же довольно специфична. И я, например, спрашивая у себя — смогу ли, ответа пока не нашел. Да и вообще, откровенно говоря, пока не вешаешь коньки на гвоздь, ни о чем другом, кроме игры, и не думаешь.

— Почему?
— Слишком много отдано спорту. Привыкаешь к нему настолько, что, даже подходя к какой-то черте, все равно не можешь отогнать мысль: еще сезончик-другой можно попылить. Я так и сделал бы. Просто не хочется убивать колено до конца. И мениск давно вырезан, и костный хрящ частично удалили. Наверное, это уже сигнал заняться чем-то другим.

— Тебе посчастливилось выступать за Беларусь в годы ее лучших достижений: в дружине Крикунова, занявшей четвертое место на Олимпиаде-2002, и команде Хэнлона, замкнувшей шестерку сильнейших на мировом первенстве 2006 года. Какой из этих составов кажется более сильным?
— Каждая команда соответствовала уровню состава, который в тот год был. Да и обижать никого не хочется, сравнивая ребят друг с другом...

— А я обидеть кого-то не боюсь. Мне более симпатична версия Хэнлона: при нем нашу сборную гранды не возили по площадке весь матч, как это было раньше, а добывали победы с огромным трудом и разницей в одну-две шайбы — явление почти фантастическое для начала 2000-х...
— Трудно сражаться на равных с представителями “большой шестерки”, едва только появившись в элитном дивизионе. Так что первое время адаптация была нам просто необходима. А потом понимаешь, что там играют такие же люди, и очень кстати у сборной появляется лидер, который не только вносит тактические новшества, но еще и психологически ее раскрепощает. Одно дело работать с тренерами старой закваски, держащими команду на базе едва ли не круглогодично, и другое — с человеком, который приходит и говорит, что все должно быть наоборот. “Хоккей — это ваша работа, но на первом месте должна стоять семья, ради которой вы живете и играете”.

— Такие слова просто бальзам на душу для женатых хоккеистов...
— Еще бы... Нас же всегда держали на сборах, закрывали в гостиницах и твердили, что семья — это вред. И вдруг канадец рассказывает, что жена и дети — это ваши первые помощники, которых, к слову, хорошо бы с собой на чемпионат мира прихватить. И, что интересно, с этим вопросом Хэнлон ходил в федерацию хоккея к Наумову и действительно предлагал взять жен на чемпионат если не за счет федерации, то хотя бы за деньги хоккеистов. Там ему ответили: “Давайте один раз по-старому съездим, а потом подумаем”. Так вот наша федерация и думала все время, пока там был Глен, и никак не могла прийти к единому мнению.

— Вижу, ты не из тех, кто будет критиковать канадца.
— А зачем это делать, если о работе с ним остались исключительно приятные воспоминания? Он лучший тренер из всех, с которыми приходилось сотрудничать.

— В чем уникальность Хэнлона?
— Понимаешь, его потенциальные конкуренты очень похожи друг на друга как представители старой советской школы. Там никто ничего не придумывал. Игра — база, база — игра. Тебя, как вещь, закрывают, когда надо, и выпускают опять же — когда требуется. Хэнлон стал лучом света в этом царстве, он ведь в нас личностей увидел...

— Однако здесь его многие невзлюбили...
— Скажи мне, пожалуйста, в какой стране приветствуют появление иностранных специалистов? Местные тренеры сразу же начинают кричать, что отлично справятся и без варягов. Мол, давайте двигать своих. Как будто до этого не двигали...

— Ты расстроился, когда канадцу пришлось уехать?
— Нет, я ведь тогда уже в сборной не был. Но посочувствовал ребятам, которым наверняка еще хотелось бы с ним поработать. О Глене у нашего поколения остались исключительно теплые воспоминания, и меня отнюдь не удивляет, что Эдик Занковец считает себя его учеником. Кроме того, он три года поработал в питерском СКА с Барри Смитом, который проповедовал похожий подход к работе.

— Теперь вы все будете работать по хэнлоновским демократическим принципам?
— Думаю, да. Хотя понятно, что у каждого проявятся какие-то нюансы. Но, мне кажется, тренер прежде всего должен быть великим психологом, умеющим настроить команду. Зайти перед игрой, сказать такие слова, чтобы все готовы были умереть на площадке. Это великое искусство — найти общий язык с каждым из хоккеистов.

— А ты всегда находил общий язык с тренерами?
— Конечно, поспорить мог. Например, с Андреем Михайловичем Сидоренко, когда был совсем молодым хоккеистом.

— И кто сейчас, по-твоему, глядя, как говорится, сквозь годы, прав в той ситуации?
— Я, конечно. Тогда тренер хотел лишить меня премии из-за того, что начал разговаривать с ним на повышенных тонах после смены. Хотя первым голос повысил он, а я потом огрызнулся. Так уж устроен, что люблю общаться цивилизованным образом.

— Тогда у тебя должны были быть проблемы в общении с Захаровым.
— Не знаю. Возможно, я тогда хорошо играл, но у нас никогда не было конфликтов. Разве что после неудачного выступления на Континентальном кубке в Польше, когда проиграли “Устинке”. Тогда — в 2007-м — я из “Юности” и ушел. Но это нормальная ситуация. Тренер сам видит, когда игрок ему больше не подходит.

— Твое мнение о Михал Михалыче?
— У меня с ним нормальные отношения. Когда пришел на седьмой матч суперсерии “Юность” — “Шахтер”, то болел исключительно за хороший хоккей, так как и в той, и в другой команде у меня немало приятелей. Хотя дочка переживала все же за подопечных Гусова.

— Тебя не удивило, что мы вдруг стали обсуждать Захарова?
— Это естественно. Сегодня он самая яркая фигура в отечественном тренерском корпусе.

— Почему остальные блекнут на его фоне, оставаясь какими-то типичными белорусскими персонажами, более всего озабоченными тем, чтобы не стать, не дай бог, ньюсмейкерами...
— А может, новая плеяда тренеров сознательно ведет себя иначе, относясь к хоккеистам с должным уважением, и те же пресс-конференции они не превращают в цирковые шоу, а спокойно отвечают на вопросы...

— Так скучно ведь... “Команда не выполнила установку... Будем разбираться...” и дальше — бур-бур-бур...
— Андриевский может нормально и на пресс-конференции ответить, и в раздевалке хорошо поговорить с ребятами. Огонь внутри у него всегда — это точно.

— Пресловутую драку с “Витязем” в последнем матче сезона на минском льду вспомним?
— Не видел, но мне рассказывали.

— Ну и как?
— Все ребята прекрасно понимали: если кто-нибудь полезет под Саймона, то можно нормально получить, а зачем это нужно, если на носу Олимпиада? С одной стороны, конечно, это выглядело не очень красиво, а с другой — кто затевает драку, сам должен думать о ее последствиях. Счет был 5:1 в нашу пользу, игра спокойно катилась к завершению, и вдруг Володя Денисов решил зачем-то применить силовой прием против Саймона, сделал едва ли не пятиметровый рывок в его сторону. Может, ребята поэтому именно так и отреагировали? Хотя, не исключено, Денисов из тех людей, которые играют все шестьдесят минут, вне зависимости от счета на табло.

— Молодец. Ты одновременно и за ребят, и за Денисова.
— Команда не виновата. Там же не все в боксерском зале грушу колотят. А Вова, слышал, стучит по ней с энтузиазмом. Кто знает, может, ему показалось, что способен сразу с двумя совладать. А еще бывают такие случаи, скажу как защитник, что хочешь сделать силовой прием и видишь соперника лишь боковым зрением, а когда применяешь его, то выясняется, что попадает под удар совсем другой человек.

— У тебя были такие ситуации?
— Само собой. А потом видишь, кого завалил и какими неприятностями это может обернуться, начинаешь думать: “Ну и зачем мне это было нужно?” В молодости, когда кровь кипела, любитель был подраться, как многие ребята из “Юности”. Минск тогда спуску никому не давал. Голыми руками по маскам колотили, за компанию с Олегом Антоненко. Тот тоже не прочь помахаться...

— Антоненко? Сейчас он производит впечатление человека с двумя высшими гуманитарными образованиями, попавшим в хоккей лишь по загадочному стечению обстоятельств.
— Просто потом уже трудно делать два дела одновременно: надо или драться, или в хоккей играть.

— А вот канадцы в любом возрасте готовы предложить противнику тактику силового доминирования...
— Это ментальность. Любая канадская команда в течение первых десяти минут прессует соперника. Если ты выстоял — дальше хоккей будет нормальным, а если нет, то пиши пропало...

— А можно их как-то перепрессовать? Самим стать такими же канадцами, которые спуску никому не дадут ни при каких обстоятельствах.
— Не знаю. Это никому еще не удавалось. Они все физически сильные ребята, как на подбор, рост 180-185 и выше, вес под 100 кило. Чтобы их перебить, для начала надо хотя бы по габаритам не уступать.

— Мы еще с юношеских сборных едва ли не самые малогабаритные...
— А где габаритных набрать, если такой у нас цвет нации получается?

— Даже если парень небольшой, то силушки ему можно наваять при желании...
— Согласен, но для этого должен быть тренер по физической подготовке, да вдобавок специалист по правильному питанию. Бывает ведь, что человек интенсивно тренируется, а мышечная масса не растет, наоборот, только уходит.

— Кажется, ты в этом вопросе опытный...
— Когда еще в “юношах” играл, у меня был приятель, который сильно увлекался атлетизмом и правильным питанием и дал в этом плане немало советов. Так что такие специалисты в командах просто необходимы. Раньше их не было, а в последнее время тренеры новой формации неизменно давали нужные рекомендации по питанию. Скажем, Саша Андриевский в “Гомеле” запретил майонез. Сейчас на его месте Андрей Скабелка — и этот продукт тоже попал в список нежелательных.

— А как можно запретить майонез?
— Понятно, что дома никто за тобой наблюдать не будет. Но в день игры мы всегда питаемся во Дворце спорта, так что салаты заказываются правильные. Жареную свинину мы тоже не едим, кетчуп вне закона. А вообще мы советуем все продукты готовить на пару. Надо в клуб пароварку закупить...

— Но денег на нее пока нет?
— Просто иногда так получается, что, несмотря на советы нашего доктора, все равно готовят жареную свинину. И непонятно, как бороться, поскольку кафе это в структуре клуба не состоит и никуда на него не пожалуешься. По идее, конечно, все должно быть увязано в один комплекс: арена, тренажерный зал, пищеблок...

— А ты в эти нюансы вникал раньше, или хоккеисту главное — зарплату выбить в срок?
— Ну зачем мне в это вникать? Так всегда бывает: когда играешь, ни о чем другом не думаешь. Но я знаю, что тренерский хлеб нелегок, по рассказам своего родственника Скабелки. Ему-то теперь приходится весь день во дворце проводить, не то, что раньше. Потренировались мы полтора-два часа и потопали домой...

— У тебя тоже тренерский диплом...
— Я могу быть, кстати, и преподавателем физкультуры в школе. Хотя не представляю себя в подобной роли — в спортивном костюме и со свистком на веревочке. Можно уйти от спорта и попытаться заняться бизнесом, но пока не считаю себя в этой области специалистом. Советов-то получаю достаточно, но, как правило, они касаются обычного вложения денег в недвижимость. Впрочем, это скорее для того, чтобы сохранить их до лучших времен.

— Раз плодотворных идей нет, придется тебе, наверное, двигать в тренеры. Куда ж еще деться бывшему спортсмену?
— Многие так и делают — от безнадеги. Но опять-таки, если взять Андрея Скабелку, он из тех людей, которые целенаправленно готовились к тренерской карьере. У него всегда бы свой взгляд на принципы построения команды и ведение учебно-тренировочного процесса. По идее он заработал за время, проведенное в хоккее, неплохие деньги и мог бы безбедно существовать и неспешно искать новые варианты приложения усилий. Но он же поехал в Новокузнецк к Николаеву, стремясь поработать хотя бы помощником. И эти шаги укрепляют мою уверенность в том, что из Андрея получится действительно классный тренер. Потому что большего добивается тот, кто имеет цель и планомерно идет к ней.

— А еще в хоккее есть такая профессия — менеджер...
— Это вообще неизведанное в белорусском хоккее. Думаю, здесь никогда и не было толковых специалистов.

— Так тебе и карты в руки. Хоккей ты знаешь “от и до”, с людьми общаться умеешь, а остальному при желании можно и научиться.
— Если рассуждать разумно, то направление это перспективное. Генеральный менеджер — отнюдь не тот человек, который раз в месяц снимает трубку и звонит назначенному ему сверху спонсору со словами: “Пришло время вашего очередного платежа”. Здесь надо быть всесторонне одаренным человеком...

— Ну тогда давай определим твою пригодность для этой профессии. Скажем, как бы ты принялся популяризировать хоккей? Ведь наверняка лестно было бы оттеснить футбол с первой строки в списке предпочтений белорусов.
— А я считаю, что хоккей у нас и так вид спорта номер один.

— С чего ты взял?
— Надо просто анализировать места, которые занимают в мировых рейтингах футболисты и хоккеисты.

— Ну ты сравнил... В футбол играют везде, а хоккей во многих странах даже по телевизору не показывают...
— Согласен, конкуренция там жестче, но ведь и занимаются футболом в Беларуси гораздо больше людей. Так почему же на международной арене никаких успехов, кроме разве что достижений молодежных сборных, которые время от времени пробиваются на чемпионат Европы? Если честно, не понимаю, что потом происходит с ребятами, когда переходят во взрослый футбол. Хотя, если поразмыслить, то ведущим видом у нас следует назвать греблю. Там же какое-то сумасшедшее количество медалей каждый год выигрывают.

— Несомненно. Только от этого вида спорта никто почему-то не взволнован так, как от футбола в ЮАР...
— Согласен, чемпионат дает много даже не футбольным специалистам. Скажем, ситуация в сборной Франции меня изумила не потому, что тренер потерял нити управления командой — такое бывает в спорте. Удивительно, каким образом информация покидала расположение команды и журналисты узнавали, что происходило за закрытыми дверьми. Это неправильно, когда сор выносится из избы, и говорит, что обстановка в команде сверхнеблагополучна. Значит, в первую очередь виноват тренер. Ну что еще можно сказать о Доменеке, если у него начинаются конфликты именно с теми, кого он выбрал сам? Чисто игровая ситуация — тренер может повысить голос на спортсмена. Но если тот знает, что коуч предпочел его конкуренту, оставшемуся дома, то спокойно снесет приступ гнева, а не устроит из этого скандал международного масштаба. Да и вообще непонятно, куда смотрела федерация, когда отпускала на чемпионат такую неуправляемую команду. Ведь еще до начала турнира число недовольных Доменеком, как мне кажется, значительно превосходило количество его сторонников.

— Никогда не обращал внимания на то, что у чиновников и спортсменов, вне зависимости от их национальности, почему-то оказываются разные правды?
— Меня тоже удивляло, почему начальники забывают, что именно спортсмены делают их богаче. Ведут они себя так, будто все происходит наоборот.

— Ты кого имеешь в виду?
— Конечно же, исключительно Федерацию футбола Франции...

— Какие еще уроки можно извлечь будущему менеджеру из африканских трансляций?
— Нравится, что в аналитической программе о чемпионате появилась девушка, модель Юлия Синдеева. Может быть, кто-то считает, что она там лишняя. Но мне кажется, что таким образом красавица привлекает к этой программе аудиторию, ранее футболом в принципе не интересовавшуюся. Русские давно уже делали “Футбольную ночь” с мисс России Викторией Лопыревой, и девушка приятно ее оживляла. Как-то смотрел передачу Угольникова, и там прозвучала фраза, которая гарантировала успех любому клипу: “Нужны красивая девушка, побольше воды и вентилятор”. Полностью с этим согласен и в проекции на большой спорт. Если в аналитической программе о белорусском хоккее появится очаровательная представительница слабого пола, это принесет нашему виду лишь дополнительные висты.

— И кого ты пригласил бы на эту роль?
— Хм... Я взял бы какую-то нестандартную особу, не только симпатичную, но еще и умную, с чувством юмора. Надо подумать... Моя жена и супруга Андрея Скабелки не подойдут? Они бы любого журналиста в клочья порвали. Кумовщина, говоришь? Ну, если жену нельзя, то... Есть певица Венера. Она умеет шокировать публику и обладает харизмой.

игровые автоматы